Золотое руно (сборник)
Шрифт:
– Очень просто, – ответил Дешон. Он сцепил руки на столе перед собой, в точности, как его отец. – Верхний Эдем не случайно находится на обратной стороне Луны. То есть, конечно, это замечательное место для пожилых людей, но дело не только в этом. Над обратной стороной Луны ни у кого нет юрисдикции. Когда – как их называют? Кожура?
Малкольм кивнул.
– Так вот, когда кожура умирает в Верхнем Эдеме, – продолжал Дешон, – то не оформляется никаких бумаг – и в частности, не выписывается свидетельство о смерти. А без свидетельства о смерти весь иск Тайлера садится на мель; без него в этом штате нельзя утвердить завещание.
Судьёй, назначенным на предварительные слушания по этому делу, был Себастьян Херрингтон, белый мужчина, который выглядел лет на сорок пять, хотя согласно имевшейся в интернете его биографии ему было за шестьдесят. Мне казалось, что это для нас благоприятно: тот, кто уже прибегал к омолаживающим процедурам, будет симпатизировать позиции Карен.
– Итак, – сказал судья. – Что мы здесь имеем?
Это были предварительные слушания, и пресса ещё не пронюхала про этот процесс; зал суда был пуст, за исключением нас с Карен, двоих Дрэйперов и строгого вида латиноамериканки лет примерно тридцати пяти, представлявшей Тайлера. Она встала после вопроса судьи.
– Ваша честь, – сказала она. – Я Мария Лопес, адвокат Тайлера Горовица, единственного ребёнка писательницы Карен Бесарян, ныне покойной.
У Лопес были короткие каштановые волосы со светлыми прядями. Её суровое, почти орлиное лицо венчал высокий лоб мыслителя.
– Миз Бесарян была вдовой, – продолжала Лопес. – Тайлер и его несовершеннолетние дети – внуки покойной – были единственными наследниками по её завещанию; они также её единственные наследники по закону и естественные получатели её наследства. Кроме того, Тайлер назван душеприказчиком по завещанию миз Бесарян. Тайлер подал прошение от своего лица и от лица своих детей как единственных бенефициаров завещания. Он хочет вступить в права владения её состоянием и просит на это одобрения суда. – Лопес села.
– По-моему звучит как довольно простое дело, – сказал судья Херрингтон, лицо которого было ещё длиннее моего, а подбородок расплющен, словно рожок для обуви. Он повернулся к нам. – Но я вижу, что у нас сегодня в гостях весьма необычное собрание. Кто из вас адвокат?
– Ваша честь, – сказал Дешон, вставая. – Я Дешон Дрэйпер из «Дрэйпер и Дрэйпер»; вы базируемся на Манхэттене, но лицензированы для юридической практики в штате Мичиган.
У Херрингтона был маленький рот, который искривился идеальным полукругом. Он указал на нас троих, сидящих за столом, небрежным взмахом руки.
– А эти?
– Мой партнёр, Малкольм Дрэйпер. Карен Бесарян. И Джэйкоб Салливан, друг Карен Бесарян.
– Я имел в виду, – сказал Херрингтон, – что они такое?
Голос Дешона остался совершенно спокойным и ровным.
– Они – мнемосканы, ваша честь – загруженные сознания. Оригиналы этих трёх человек подвергли себя процессу мнемосканирования, разработанному компанией «Иммортекс инкорпорейтед», передали свои права личности этим новым телам и удалились на обратную сторону Луны.
Черты лица Херрингтона теперь собрались в гримасу озадаченности; карие глаза под единственной густой чёрной бровью во всё лицо.
– Конечно, мне известна репутация вашей фирмы, мистер Дрэйпер, но… – Он нахмурился и на мгновение закусил нижнюю губу. – Времена меняются, – сказал он.
– Именно так, ваша честь, – согласился Дешон, – именно так.
– Очень хорошо, – сказал Херрингтон. – Полагаю, вы не согласны с ходатайством мистера Горовица?
– Совершенно, ваша честь, – ответил Дешон. – Наша позиция очень проста. Во-первых и главных, это Карен Бесарян. – Крен, которая сидела между Малкольмом и мной, была одета в очень строгий и элегантный тёмно-синий брючный костюм. Она кивнула.
Херрингтон взглянул на свой планшет.
– Здесь говорится, что миз Бесарян родилась в 1960 году. Этот… этот конструкт…
– Я выбрала более раннюю версию своего лица, – сказала Карен. – Я не тщеславна, но…
Херрингтон кивнул ей.
– Очевидно, что вопрос о том, действительно ли вы – Карен Бесарян и является предметом данного разбирательства, хотя, если вы – это она, то я весьма рад знакомству – книги Карен Бесарян мне очень нравятся. – Он снова посмотрел на Дешона. – У вас есть что-то ещё, мистер Дрэйпер?
– Речь не о том, что есть у меня, ваша честь. Речь о том, чего нет у миз Лопес. – Дешон явно пытался не допустить в свой голос издёвку, но ему это удалось лишь частично. – Перед вами женщина, которая заявляет, что она – Карен Бесарян, живая и здоровая. И, разумеется, что в отсутствие свидетельства о смерти суд должен будет признать, что это так и есть.
Судья Херрингтон снова сделал озадаченное лицо: глаза расширены, брови вскинуты.
– Я не понимаю, – сказал он.
Дешан изобразил на лице собственную версию удивления.
– До начала утверждения завещания, – сказал он, – лечащий врач либо окружной судмедэксперт обычно оформляет свидетельство о смерти в том случае, если смерть действительно имела место . Однако поскольку свидетельство о смерти оформлено не было, очевидно…
– Мистер Дрэйпер, – сказал судья Херрингтон, – вас, по-видимому, ввели в заблуждение.
– Я… – начал Дешон, но тут встала Мария Лопес.
– Я согласна, ваша честь, – сказала она, явно очень довольная собой. – У нас на руках имеется свидетельство о смерти Карен Бесарян.
21
– Это чёртово свидетельство всё меняет, – сказал Малкольм Дрэйпер, расхаживая туда-сюда – даже мнемосканы любят это делать, когда думают. Мы вернулись в зал заседаний в доме Карен. – Оно возлагает на нас всё бремя доказательства того, что Карен на самом деле жива.
Карен сняла пиджак своего костюма; не то чтобы ей могло стать жарко – полагаю, это тоже была привычка, пережившая мнемоскан. Она сидела по правую руку от меня, Дешон – по левую. Она мрачно кивнула.