Золотое руно (сборник)
Шрифт:
Он замолчал, когда они переходили через Клэйвуд, потом заговорил снова.
– Нет, ответ очевиден. Выжить можно, лишь перестав грызться друг с другом, научившись терпимости, положив конец огромному неравенству между богатыми и бедными, чтобы не было людей, которые настолько ненавидят нас, что готовы на всё, даже на смерть, лишь бы нам досадить.
– Но нам нужно быстрое решение, – сказала Сара. – Когда террористы могут получить доступ к ядерному и биологическому оружию, я думаю, некогда дожидаться, пока все достигнут просветления. Проблему высокотехнологического терроризма надо решать как можно быстрее – сразу, как только она появляется. Иначе не выживет никто. И те инопланетные цивилизации, что выжили, наверняка знают, как это сделать.
– Понятное дело, – сказал Дон. – Но даже если они скажут нам ответ, нам он может не понравиться.
– Почему?
– Потому что, – сказал он, – решение – это проверенное временем научно-фантастическое клише: ульевое сознание. В «Звёздном пути» Борг поглощал всех и включал в состав своего Коллектива, потому что это был единственный безопасный путь. Тебе не нужно беспокоиться о террористах или сумасшедших учёных, если у тебя с ними один разум. Конечно, если ты так сделаешь, то можешь потерять всякое понятие о том, что где-то могут быть какие-то другие существа. Тебе может даже мысль не прийти в голову попытаться установить контакт с кем-то ещё, потому что понятие «кого-то ещё» тебе совершенно чуждо. Это может объяснить неудачу SETI. А если ты всё-таки наткнёшься на другую форму разумной жизни, возможно, совершенно случайно, то поступишь в точности как Борг – поглотишь её, потому что это единственный способ быть уверенным, что она тебе никогда не причинит вреда.
– М-да, эта мысль ещё более депрессивна, чем считать, что никаких инопланетян вообще нет.
– Есть и другое решение, – сказал Дон. – Абсолютный тоталитаризм. У каждого по-прежнему есть свобода воли, но делать по собственной воле ничего нельзя. Потому что достаточно одного безумца с кучкой антиматерии и – бабах! – вся эта вонючая планета летит в тартарары.
Проезжавшая мимо машина дважды бибикнула. Он обернулся и увидел Джулиию Фейн, машущую им на ходу. Они помахали ей в ответ.
– Это не многим лучше сценария с Боргом, – сказала Сара. – Но все равно не находить ничего – очень тягостно. Ведь когда мы только начали нацеливать на небо радиотелескопы, мы думали, что будем принимать тонны сигналов от инопланетян, а вместо этого уже столько времени – ни звука.
– Ну, пятьдесят лет – не такой уж большой срок, – сказал он, пытаясь её утешить.
Взгляд Сары был направлен куда-то в пространство.
– Нет, конечно, нет, – сказала она. – Всего лишь большая часть жизни.
Глава 8
Карл, старший из детей Дона и Сары, был известен своей любовью к театральным жестам, так что Дон был ему благодарен за то, что он не расплескал кофе на скатерть. Тем не менее, сумев проглотить то, что успел отпить, он воскликнул «Вы собираетесь что ?» с пафосом, достойным какой-нибудь мыльной оперы. Его жена Анджела сидела рядом. Перси и Кэсси – полностью Персей и Кассиопея; да, имена предложила бабушка – были отправлены смотреть телевизор на нижнем этаже дома Карла и Анджелы.
– Мы собираемся пройти процедуру омоложения, – повторила Сара, словно это было самое обычное дело в мире.
– Но ведь это стоит – я даже не знаю, сколько, – сказал Карл и посмотрел на Анджелу, словно она должна была тут же подсказать ему цифру. Когда этого не произошло, он продолжил: – Миллиарды и миллиарды.
Дон видел, как улыбается его жена. Люди иногда думали, что они назвали сына в честь Карла Сагана, но это было не так. Ему дали имя отца Сары.
– Так и есть, – сказала Сара. – Но не мы за это платим. Платит Коди Мак-Гэвин.
– Вы знаете Коди Мак-Гэвина? – сказала Анджела таким же тоном, как если бы Сара призналась в знакомстве с Папой Римским.
– Не знали до прошлой недели. Но он знал обо мне. Он спонсирует множество исследований по программе SETI. – Она слегка двинула плечами. – Один из его пунктиков.
– И он готов оплатить твоё омоложение? – недоверчиво спросил Карл. Сара кивнула.
– И папе тоже. – Она пересказала их разговор с Мак-Гэвином.
Анджела слушала, раскрыв от удивления рот; она знала свою свекровь как простую старушку, а не – как по-прежнему звала её пресса – Великую Старицу SETI.
– Но, даже если это всё оплатят, – сказал Карл, – никто ведь не знает, каков долгосрочный эффект этого… этой… как оно называется?
– Роллбэк.
– Ага. Никто не знает долгосрочных эффектов роллбэк.
– Так всегда говорят про всё новое, – сказала Сара. – Никто не знал, каковы долгосрочные последствия низкоуглеводной диеты, но посмотри на своего отца. Он сидит на низкоуглеводной диете сорок лет, и она удерживает его вес, давление, уровень холестерина и сахара в крови на нормальном уровне.
Дон немного смутился от такого поворота разговора; он не хотел, чтобы Анджела знала о том, что в прошлом он был толстым. Он начал набирать вес ещё в студенческие годы, и к сорока годам уже добрался до 240 фунтов [107] – очень много для его пяти футов десяти дюймов роста [108] . Но Эткинс прибрал всё лишнее, и он десятилетиями сохранял свои идеальные 175 [109] фунтов. В то время, как другие наслаждались этим вечером картофельным пюре с чесноком и ростбифом, он ограничивался двойной порцией зелёных бобов.
107
109 кг.
108
178 см.
109
80 кг.
– Кроме того, – продолжала Сара, – если я этого не сделаю, то больше ничто не будет для меня иметь долгосрочных последствий, потому что у меня не будет этого долгого срока. Даже если через двадцать или тридцать лет роллбэк приведёт меня к раку или инфаркту, то он всё равно даст мне двадцать или тридцать дополнительных лет жизни, которых иначе бы у меня не было.
Дон заметил, как лицо его сына едва заметно помрачнело. Наверняка он вспомнил, как его матери диагностировали рак в прошлом, когда ему было девять.