Золотое руно (сборник)
Шрифт:
Появился третий титр: ПРОГРАММА ТРЕТЬЯ: ПОДАТЬ РУКОЙ.
– Добрый вечер всем, – сказал, улыбаясь, Клит. – Фрэнк почувствовал, как в глазах у него защипало. Боже, как ему не хватало этого человека. В полутёмной комнате это было словно снова встретиться с ним.
– Вы знаете, что я с Юга, – продолжал Клит, глядя прямо в камеру – прямо на Фрэнка. – Из Теннесси, точнее. Но сегодня вечером мы отправились гораздо дальше на юг – почти так далеко, насколько вообще можно забраться на юг, не покидая наших старых добрых Штатов. Мы в национальном парке Эверглейдс на самом кончике Флориды. – На заднем плане на фоне розового неба пролетела цапля; её длинные ноги и шея были лишь немного длиннее, чем у Колхауна. – Мы явились сюда, чтобы увидеть то, что дальше на север уже не увидишь. – Он указал костлявой рукой, и камера проследовала за ней, пока в кадре не показалась яркая звезда, висящая над самым горизонтом между двумя пучками камыша.
– Это Альфа Центавра, – сказал Клит. – Выглядит вполне обычно, но это ближайшая к Земле звезда за исключением Солнца. До неё где-то двадцать пять триллионов миль – рукой подать. Наш ближайший космический сосед.
Фрэнк нажал кнопку быстрой перемотки. Клит безмолвно забегал, словно кистоунский коп [229] . Время от времени его прерывало изображение карты созвездия Центавра. Через некоторое время Фрэнк отпустил кнопку.
– …но Альфа Центавра – это не просто звезда, – говорил Клит. – На самом деле это три звезды, очень близкие друг к другу. Мы называем их Альфа Центавра A, Альфа Центавра B и – ни за что не догадаетесь – Альфа Центавра C. О да, астрономы – прирождённые поэты. – Его лицо пересекла широкая улыбка. – Так вот, из них троих Альфа Центавра C ближе всего к нам, так что иногда мы называем её позамысловатее – Проксима Центавра; «проксима» – это по-латыни «ближайшая». Вот ещё одна вещь, которую вам стоит знать об астрономах – мы так любим пятидесятидолларовые слова [230] , потому что для большинства из нас это единственный способ подобраться поближе к пятидесяти долларам. – Он улыбнулся снова.
229
«Кистоун» – название киностудии немого кино, на которой начинал свою карьеру Чарли Чаплин. Кистоунские копы – полицейские из комедийных фильмов этой киностудии, которые постоянно бегали туда-сюда, создавая беспорядок и панику.
230
Имеются в виду длинные, заковыристые, «учёные» слова.
Картинка сменилась на празднование Марди-Гра в Новом Орлеане; Клит шёл по праздничной ночной улице. Он остановился возле человека в пёстрых одеждах, жонглирующего тремя горящими факелами.
– Конечно, сказал Клит, – когда три звезды оказываются поблизости друг от друга, всё становится гораздо интереснее. – Камера сделала наезд на пляшущие в воздухе факелы, а отъехала уже от камина в хижине Клита в горах – обычный приём в этой передаче. Колхаун сидел за старым деревянным столом. За его спиной виднелась пузатая переносная печка, а на стене висело охо ничье ружьё. На столе стояла ваза с фруктами.
– A и B – крупные звёзды, – сказал Клит. Он взял из вазы грейпфрут. – Представим себе, что это A – большая жёлтая звезда, очень похожая на наше солнце. На самом деле она даже немного больше солнца и где-то на пятьдесят процентов ярче.
Он протянул руку к вазе и извлёк из неё апельсин.
– А вот это пусть будет B – меньшая и более тусклая оранжевая звезда. B примерна на десять процентов меньше нашего солнца, и даже вполовину не такая яркая – как моя кузина Бо. – Клит подмигнул в камеру. Потом он пошарил в вазе с фруктами и отыскал в ней вишню. – И, наконец, C – собственно, это какое-то несчастье, а не звезда, холодный, тусклый красный карлик. Эта бедолага такая маленькая и тусклая, что её никто не замечал до самого 1911 года.
– Так вот, A и B обращаются друг вокруг друга вот так, – он начал двигать грейпфрут и апельсин. – Но расстояние между ними не постоянно. – За кадром послышался визг циркулярной пилы.
– Вы знаете, как я не люблю профессиональный жаргон, но здесь без него не обойтись. – Он повернулся и крикнул куда-то в сторону: – Эй, вы! Прекратите это немедленно, слышите?
Визг пилы стих. Клит снова посмотрел в камеру и улыбнулся.
– Для тел, которые так близки друг к другу – так близки, что можно докричаться – мы, астрономы, используем «эй, вы!» в качестве меры длины. Ну, по правде говоря, это «а.е.», а не «эй, вы!» [231] . «А.е.» – это «астрономическая единица», и она равняется расстоянию между Землёй и солнцем. – Появилась схема, иллюстрирующая сказанное. – Так вот, когда они расходятся на максимальное расстояние друг от друга, Альфа Центавра A (он отвёл вытянутую руку с грейпфрутом в сторону) отстоит от Альфы Центавра B (он вытянул руку с апельсином в другую сторону) на расстоянии тридцати пяти а.е. Это примерно как от нас до Урана.
231
Непереводимая игра слов. AU – astronomical unit – астрономическая единица. По-английски «AU» произносится почти так же, как «hey, you!» – «эй, вы!»
Он помедлил и заулыбался, будто раздумывая, не пошутить ли насчёт названия этой планеты [232] , но потом качнул головой, словно говоря «только не здесь».
– Но когда A и B сходятся на минимальное расстояние (он вытянул руки перед собой), то оказываются всего лишь в двенадцати а.е. друг от друга – доплюнуть можно. Один оборот по орбите занимает у них восемьдесят лет.
Он положил грейпфрут и апельсин на стол и взял вишню.
– Так вот, Альфа Центавра C находится гораздо дальше от A и B. – Щелчком пальца он отправил вишню через всю комнату в открытое окно. – Она болтается в тринадцати тысячах а.е. от двух других. Эта мелкота, возможно, даже не связана с ними по-настоящему узами гравитации, но если и связана, то у неё уходит не меньше миллиона лет на один оборот вокруг двух других по, вероятно, очень вытянутой эллиптической орбите…
232
По-английски название планеты Уран (Uranus) произносится так же, как «your anus» – «ваш анус».
Фрэнк нажал на кнопку паузы и какое-то время сидел в темноте, размышляя.
*26*
– Нашим следующим пунктом повестки дня, – сказал Дэйл Райс, откидываясь в своём кожаном кресле, – будут пропавшие части тела.
Что-то изменилось в кабинете Дэйла. Фрэнку потратил, наверное, с минуту, чтобы сообразить, что именно. Человеческое гостевое кресло теперь стояло слева, а тосокское сиденье – справа; уборщица, должно быть, передвинула их, чтобы пропылесосить дорогой коричневый ковёр. Собственно, борозды до сих пор виднелись на ворсе, подсвеченные лучами предвечернего солнца.
На столе в дальнем углу кабинета зиял дырами полусобранный пазл Дэйла.
– Хотел бы я знать, зачем их забрали, – сказал Фрэнк.
Дэйл кивнул. Он внёс нескольких свидетелей в свой список в этой связи, но ещё не принял решения, вызывать ли их.
– Мы задали теневому жюри такой вопрос, – сказал он. – «Принимая во внимание необычность набора отсутствующих частей тела – глаз, гортань и аппендикс – считаете вы участие в убийстве инопланетян более или менее вероятным?» Ответ был, разумеется, «более вероятным».
– Так стоит ли тогда вообще поднимать вопрос об отсутствующих частях тела? – спросил Фрэнк.
– Можете быть уверены, Линда заведёт о них волынку в заключительном слове, так что…
Фрэнк ненадолго замолчал, раздумывая. Внезапно он вскинулся и сел прямо:
– Дело Симпсона, – сказал он. – ДНК в деле Симпсона.
– А что с ней такое?
– Вы говорили, что присяжные на процессе Симпсона попросту проигнорировали все эти улики. С одной стороны был Робин Коттон из «СеллМарка», представлявший анализы ДНК с точки зрения обвинения, с другой же каждый из адвокатов выставил собственного эксперта, отстаивавшего точку зрения защиты. Вы говорили, что присяжные просто развели руками и сказали: если уж специалисты не могут разобраться, то мы и подавно. И в конце концов они полностью проигнорировали весь этот комплекс улик.
Дэйл развёл руками, словно имитируя присяжных.
– Но Линда во время опроса своих свидетелей не представляла никаких аргументов в связи с отсутствующими частями тела, которые мы могли бы атаковать.
– Это так, – сказал Фрэнк, – но что, если мы сами представим противоречивые свидетельства? Если мы выставим двух людей, которые дадут две противоречащие друг другу интерпретации, жюри и в этом случае может отказаться принимать их во внимание. В конце концов, тосокским инструментом мог воспользоваться и человек. Пропавшие части тела явным образом указывают на инопланетянина, так что заставить жюри их игнорировать – это лучшее, что мы можем сделать.