Золотое руно (сборник)
Шрифт:
И моё обязательное толкование гласило, что я хороший коп. Но я должен признаться, что иногда я не слишком в этом уверен…
Ребекка Конноли была дома, когда я пришёл. На Земле семья с такими деньгами, как у четы Хиссоков-Коннели, владела бы поместьем. На борту космического обиталища с местом туговато, однако их гостиная была достаточно велика, чтобы была немного заметна кривизна пола. Среди картин на стенах я заметил оригиналы Гранта Вуда и Боба Эгглтона. Вне всякого сомнения, они были весьма богаты – отчего становилось трудно поверить, что они могли бы прикончить дядюшку Ская из-за его денег.
Ребекка Конноли выглядела потрясающе. Согласно пресс-репортам, которые я читал, ей было сорок четыре, но выглядела она на двадцать лет моложе. Генная терапия у нас, может, и невозможна, но за деньги к вашим услугам любая пластическая хирургия. Её волосы были медного оттенка, а глаза – неестественного фиолетового цвета.
– Здравствуйте, детектив Корсаков, – сказала она. – Мой муж сказал, что вы наверняка зайдёте. – Она покачала головой. – Бедняга Скай. Такой приятный человек.
Я склонил голову. Она была первой родственницей Ская, сказавшей о нём хоть что-то хорошее как о человеке – что, разумеется, может быть неуклюжей попыткой отвести от себя подозрения.
– Вы хорошо знали Ская?
– Нет, честно говоря, нет. Они с Роджером были не слишком близки. Забавно. Когда мы только поженились, Скай часто бывал у нас в гостях – он был шафером Роджера, он вам не говорил? Но когда родился Глен, он почти перестал заходить. Не знаю – может быть, он не любит детей; своих-то у него никогда не было. Так или иначе, он не был частью нашей жизни уже… да, уже восемнадцать лет.
– Но отпечатки Роджера были в замке офиса Ская.
– О, да. Роджер владеет блоком, в котором у Ская офис.
– Мне очень не хочется вас об этом спрашивать, но…
– Я была в совете директоров компании «Десятое поколение», детектив. У нас было собрание акционеров. Где-то восемьсот человек меня там видели.
Я задал ещё несколько вопросов, но так и не приблизился к пониманию мотивов Роджера Хиссока. И поэтому я решил смухлевать – как я говорил, иногда я сомневаюсь, что выбрал правильную стезю.
– Спасибо за помощь, миз Конноли. Не хотелось бы больше отнимать у вас время, но не могу ли я воспользоваться вашей уборной?
Она улыбнулась.
– Конечно. Одна дальше по коридору, другая наверху.
Та, что наверху, показалась мне более перспективной для моих целей. Я поднялся туда, закрыл за собой дверь. Мне действительно хотелось в туалет, но прежде я вытащил сканер улик и принялся искать образцы. Бритва и расчёска – отличные источники образцов ДНК; полотенца тоже, если вытираться достаточно энергично. Но лучше всего, конечно, зубные щётки. Я просканировал всё, но что-то тут было не так. Согласно показаниям сканера, здесь присутствовала ДНК одной женщины – пол легко определялся по наличию XX хромосомной пары. А также была ДНК одного мужчины. Однако трое лиц мужского пола жили в этой квартире: отец Роджер, старший сын Глен и младший Билли.
Возможно, этой ванной пользовались только родители, и в таком случае я упустил свой шанс – вряд ли мне удастся найти благовидный предлог для проверки второй ванной. Хотя нет – здесь было четыре комплекта полотенец, четыре зубные щётки, а вон там, на краю ванны, игрушечный аквашаттл… как раз такой, каким мог бы играть восьмилетний ребёнок.
Любопытно. Этой ванной явно пользуются четыре человека, однако генетический след оставляют только два. В этом не было никакого смысла – ну, то есть, я вообще не любил мыться, когда мне было восемь, как Билли, но никому не удастся посещать ванную комнату изо дня в день и не оставить в ней своей ДНК.
Я облегчился, запустился автосмыв. Я спустился вниз, снова поблагодарил хозяйку и ушёл.
Как я и сказал, я смухлевал – что снова заставило меня усомниться в том, что мне и правда на роду написано стоять на страже закона. Хоть это и было нарушением гражданских прав, я отнёс образец ДНК, взятый в ванной квартиры Хиссоков-Коннели, Дане Рундштедт, которая прочитала её для меня.
Я был потрясён результатом. Если бы я не смухлевал, я бы ни за что об этом не догадался – это было самое настоящее идеальное преступление.
Но всё сошлось после того, как я увидел, что содержит мужская ДНК.
И тот факт, что из всех Хиссоков лишь Роджер, по-видимому, имел доступ во внутренний офис Ская.
То, что бластер Роджера был использован в качестве орудия убийства.
То, что ванной, по-видимому, пользовались лишь два человека.
То, что Скай терпеть не мог с кем-то конфликтовать.
То, что у семьи Хиссоков-Конноли было много денег, которые они хотели передать следующему поколению.
То, что юный Глен выглядел копией своего отца, но был подавлен и замкнут.
То, что Глен выбрал другого прорицателя.
Несколько… скажем так, необычный вкус Роджера в подборе секретарей.
Все кусочки мозаики подошли друг другу – эта часть моего прорицания всё-таки была верна, я и правда хорош в складывании головоломок. Но меня всё равно изумляла её элегантность.
Рэй Чен разберётся с юридическими вопросами; он по этой части дока. Он найдёт способ замести под ковёр факт моего незаконного прорицания до того, как дело попадёт в суд.
Я вызвал такси и отправился в Третье Колесо на встречу с убийцей.
– Стой, где стоишь, – сказал я, идя по длинному изгибающемуся коридору в Университете Фрэнсиса Крика. – Ты арестован.
Глен Хиссок застыл на месте.
– За что?
Я огляделся, затем втащил Глена в пустую аудиторию.
– За убийство твоего дяди, Ская Хиссока. Или я должен сказать, за убийство твоего брата? В данном случае ситуация несколько неясная.
– Я не понимаю, о чём вы говорите, – ответил Скай своим подавленным и нервным голосом.
Я покачал головой. Прорицатель Скай заслуживал наказания, а его брат Роджер был виновен в отвратительном преступлении – преступлении, которое в менделийском обществе считалось не менее тяжким, чем убийство. Но и Глена я просто так отпустить не мог.