Золотое руно (сборник)
Шрифт:
– Мне жаль, что с тобой такое случилось, – сказал я. Моральная травма, безусловно, объясняла его замкнутость и угрюмый нрав.
Он посмотрел на меня.
– Будто мне от этого легче.
– Когда это началось?
Он некоторое время молчал, потом слегка пожал плечами, словно осознав, что притворяться больше нет смысла.
– Когда мне исполнилось двенадцать – как только началось половое созревание. Не каждую ночь, понятное дело. Но достаточно часто. – Он помолчал. – Как вы догадались?
Я решил сказать ему правду.
– В вашем доме лишь две ДНК – одна женская, и одна мужская.
Глен ничего не сказал.
– Мне прочитали мужскую ДНК. Я искал признак, который помог бы мне объяснить мотив твоего отца. Ты знаешь, что я обнаружил.
Глен молчал.
– Когда твоему отцу сделали его младенческое прорицание, его родителям, должно быть, сказали, что он стерилен. ДНК тому свидетель: неспособность производить жизнеспособные сперматозоиды. – Я помолчал, припоминая детали услышанного от Рунштедт. – Но тогда прорицатели ещё не знали об эффекте, оказываемом вариантной формой гена ABL-419d с более чем сотней повторений комбинации T-A-T. Функцию этой вариации тогда ещё не открыли. Но она уже была известна к тому времени, когда Роджеру исполнилось восемнадцать, к тому времени, когда он пришёл к старшему брату Скаю, к тому времени, когда Скай сделал ему его взрослое прорицание. – Я помолчал. – Но дядюшка Скай терпеть не мог конфликтных ситуаций, верно?
Глен стоял неподвижно, словно статуя.
– И потому Скай солгал твоему отцу. О, он сказал о его стерильности, однако посчитал, что не стоит вступать в пререкания о том, что может значить этот вариантный ген.
Гден смотрел в пол. Когда он, наконец, заговорил, в его голосе звучала горечь.
– Я думал, что отец знал. Я спросил его – Господи, папа, если ты знал, что у тебя ген инцестуальной педофилии, какого чёрта ты не обратился за помощью? Какого чёрта ты завёл детей?
– Но твой отец не знал, не так ли?
Глен покачал головой.
– Этот ублюдок Скай ему не сказал.
– Справедливости ради, – сказал я, – Скай, вероятно, посчитал, что раз у твоего отца не может быть детей, то проблема никогда не возникнет. Но у твоего отца было много денег, и он хотел передать их наследнику. И поскольку он не мог иметь наследника обычным способом…
Голос Глена был полон презрения.
– Поскольку он не мог иметь наследника обычным способом, он решил его сотворить.
Я оглядел парня с головы до ног. Я никогда раньше не видел клона. Глен действительно был точной копией своего отца – просто вылитый. Но, как и любой династии, клану Хиссоков-Конноли нужен был основной наследник и запасного. Маленький Билли, на десять лет младше Глена, также был точной генетической копией Роджера Хиссока, изготовленной из ДНК Роджера, внедрённой в яйцеклетку Ребекки. Все трое на самом деле оставляли следы своей ДНК в ванной комнате – только их ДНК была идентична.
– Ты всегда знал, что ты клон? – спросил я.
Глен покачал головой.
– Только недавно узнал. До того, как я пошёл за своим взрослым прорицанием, я хотел увидеть отчёт, который получили родители после моего рождения. Но его не существовало – отец решил сэкономить деньги. Он посчитал, что ему не нужен новый отчёт; в конце концов, моё прорицание должно быть идентично его. Когда я получил свой взрослое прорицание и узнал, что я стерилен, то, в общем, картинка сложилась.
– И ты взял отцовский бластер, и, поскольку у тебя отпечатки пальцев такие же, как у него…
Глен медленно кивнул. Его голос был тихим и злым.
– Отец не знал, что с ним не так – у него не было шанса получить помощь. Дядя Скай ему ничего не сказал. Даже после того, как отец клонировал себя, Скай ничего не сказал. – Он посмотрел на меня; в его серых глазах была ярость. – Так нельзя, чёрт возьми. Весь наш образ жизни полетит к чертям, если прорицатели не будут говорить правду. Ты не можешь нормально жить с тем, что тебе отпущено, если не знаешь, что именно отпущено. Скай заслужил смерть.
– И ты подставил своего отца. Ты хотел, чтобы он тоже понёс наказание.
Глен покачал головой.
– Вы не понимаете. Вы просто не понимаете.
– Так объясни мне.
– Я не хотел наказывать отца – я хотел защитить Билли. Отцу по карману лучшие адвокаты Менделии. О, его признают виновным, без вопросов, но пожизненного ему не дадут. Его адвокат сумеет сократить срок до минимального обязательного наказания за убийство, что составляет…
– Десять лет, – сказал я, начиная догадываться. – Через десять лет Билли будет взрослым – и вне опасности со стороны Роджера.
Глен коротко кивнул.
– Но Роджер в любой момент мог сказать правду – признаться, что ты – его клон. Если бы он это сделал, его бы отпустили, а подозрение пало бы на тебя. Почему ты был уверен, что он не заговорит?
Голос Глена казался не по годам взрослым.
– Если бы отец меня раскрыл, я бы раскрыл его – а минимальное наказание за растление малолетних также десять лет, так что он всё равно получил бы свой срок. – Он смотрел прямо на меня. – Только вот если ты убийца – это обходится тебе в десять лет жизни, а если педофил – то вся жизнь летит кувырком.
Я кивнул, вывел его наружу и вызвал роботакси.
Менделия – отличное место для жизни, честное слово.
И, чёрт возьми, я ведь раскрыл дело, верно? Что означает, что я хороший детектив. Так что, полагаю, прорицатель мне не соврал.
По крайней мере… по крайней мере, я на это надеюсь.
У меня внезапно возникло ощущение, что Гильдия Прорицателей откажется оплачивать расследование задолго до того, как дело попадёт в суд.
Гатор
Что-то пробежало в темноте, хлюпая по воде. Ладлем даже не стал смотреть. Он не сомневался, что это крыса – канализация кишела ими – и, к тому же, если он сумел привыкнуть к невероятной вони, то уж всяко привыкнет и к мерзким грызунам.
Это была семьдесят четвёртая ночь, которую он проводил, бродя по канализационным туннелям под Нью-Йорком. Он был одет в жёлтый дождевик и резиновые сапоги и имел при себе мощный фонарь с гигантской батареей размером с кирпич и ручкой сверху.