Золотое руно (сборник)
Шрифт:
Внутри кафетерий заполняли сотрудники больницы и посетители; на столах перед ними стояла еда, но почти никто не ел. Все вполголоса обсуждали последние новости. Она увидела, как мужчина утешает женщину, и другого мужчину, положившего голову на стол перед собой; похоже, он тоже плакал.
Первые двое, кого Сьюзан спросила о докторе Люциусе Джоно, его не знали, но третья, женщина с широко распахнутыми глазами и до сих пор толком не вышедшая из шока, указала на приземистого белого мужчину с рыжими волосами, сидящего за столом с тремя другими людьми; на всех были белые больничные халаты. Как Сингх и говорил, половинка чизбургера с беконом и большая часть луковых колечек всё ещё лежали на тарелке на стоящем перед Джоно коричневом подносе.
– Доктор Люциус Джоно? – спросила Сьюзан, подходя к столу. Она вытащила свой жетон. – Сьюзан Доусон, Секретная Служба. Я могу переговорить с вами наедине?
Джоно вскинул брови – ему стоило бы их подстричь, подумала Сьюзан; они выглядели как оранжевые гусеницы после электрошоковой терапии. Он запихал в рот ещё несколько луковых колечек, извинился перед коллегами и встал.
– Что случилось?
– Сюда, пожалуйста, – сказала Сьюзан. Она провела его через вестибюль, мимо охранника и внутрь больничного здания. На лифте они поднялись на третий этаж. Сьюзан решила реквизировать для своих целей кабинет доктора Сингха – в конце концов, как безумно это ни звучит, она его отлично знает и, к примеру, не будет тратить много времени на поиск скрепок. Когда они пришли туда, она уселась за вычурный стол доктора Сингха и жестом предложила Джоно занять второе кресло.
Она помедлила, не вполне уверенная, как сформулировать абсурдные вопросы, которые должна была задать. Наконец, она решила пойти напролом.
– Здесь, в больнице, происходит нечто странное, связанное с памятью и воспоминаниями, и…
– Вы хотите сказать, что это не только у меня? – прервал её Джоно с выражением облегчения на лице.
– Не только, – ответила Сьюзан. – Расскажите мне о том, что вы испытали.
– Это словно… Господи, это словно я знаю массу вещей, которых не должен знать, типа… гмм… где вы живёте?
Сьюзан этот вопрос застал врасплох, но она ответила.
– В Кенилворте.
– Интересный райончик, – тут же отозвался он. – Средняя цена дома за последний квартал $233000. Несколько замечательных старых домов, хотя в таких обычно не бывает ванны – но я знаю несколько с отлично сделанной перепланировкой.
– О чём вы говорите? – спросила Сьюзан.
– Недвижимость, – сказал Джоно. – Словно я вдруг стал знать всё о недвижимости. А я никогда о ней ничего не знал. Я переехал сюда пять лет назад – съехался с женщиной, с которой мы долгое время переписывались; у неё уже был здесь дом. Я никогда не покупал дом в этой части мира, но я знаю все районы, средние цены продаж и прочее, не говоря уж о целой куче уловок для обеспечения успешной продажи.
– Что вы знаете о президенте Соединённых Штатов? – спросила Сьюзан.
– В медицинском смысле? – переспросил Джоно. – Сейчас, разумеется, весьма немало. Для мужчины его возраста он находится в отличной форме.
– Нет, я имею в виду личную информацию.
– То, что каждый знает, полагаю. Появился из ниоткуда и выиграл республиканскую номинацию. Любит спортивную рыбалку. И всё такое прочее.
– Ничего более интимного?
– Не уверен, что понимаю, куда вы клоните.
– Знаете ли вы, к примеру, дату рождения его жены?
– Первой Леди? Без понятия.
– Или в какой школе он учился?
– Нет.
Сьюзан кивнула.
– Хорошо. Скажите: откуда, по-вашему, взялась у вас в голове вся эта информация о недвижимости?
– Я всё время об этом думаю. Правда, с момента окончания операции Джеррисона у меня было мало возможностей этим заняться. Но…
– Но?
– Ну, эта женщина, которую я знаю…
– Да?
– Я знаю её. Я знаю о ней всё, но я её не знаю . – Судя по гримасе на веснушчатом лице Джоно ясно понимал, как нелепо это звучит. – То есть, судя по всему я её знаю, но я уверен, что мы с ней никогда не встречались. Агент по недвижимости.
– Её имя?
– Никки Ван Хаузен, – сказал Джоно. – Полностью Николя, но все зовут её Никки. С двумя «к».
– И она здесь, в больнице? Пациентка?
– Не пациентка. О! По крайней мере, не с самого начала.
– В смысле?
– Они пришла сюда повидаться с братом, но потом они её заперли.
– Где?
– В психиатрическом отделении.
– Где это?
Он рассказал, и она направилась туда. Когда она подходила к главному входу, с другой стороны появился худой лысый мужчина в докторском халате. Сьюзан всегда пристально наблюдала за своим окружением и обычно читала имена на бэджах; имя этого типа оказалось «Э. Редекоп, M.D.» Она не узнала его в лицо – потому что, как она внезапно осознала, она никогда его не видела – только глаза, да и те на расстоянии.
– Вы Эрик Редекоп.
Он вскинул брови.
– Боже, опять!
– Простите?
– Вы простите. Просто вы – вторая, кто меня сегодня узнаёт и кого я вижу впервые.
– На самом деле, – сказала Сьюзан, – я просто прочитала ваш бэджик – а доктор Гриффин сказал мне ваше полное имя. Я Сьюзан Доусон, старший агент Секретной Службы. Я видела, как вы сегодня спасали президента. – Она сделала паузу, пытаясь придумать, что ещё сказать, но в голову не пришло ничего лучшего, чем «спасибо».
– Не за что, – ответил Редекоп с видом некоторого облегчения.
Работа Сьюзан состояла в том, чтобы замечать вещи, которые находятся не на своём месте.
– Что хирург делает в психиатрическом отделении?
Красивое лицо Редекопа несколько мгновений оставалось неподвижным, словно он задумался о том, что – и сколько – можно рассказать. Потом он слегка пожал плечами.
– Ну, как я и сказал. Сегодня меня уже узнавала женщина, которую я видел впервые. Она была весьма расстроена.
– Дайте угадаю, – сказала Сьюзан. – Никки Ван Хаузен, верно?
Редекоп был поражён.
– Я не знаю её фамилии, но зовут её Никки, всё верно.
– Идёмте со мной.
Агент Секретной Службы Дирк Дженкинс выскользнул из толпы собратьев-агентов, заполнившей внутренние помещения Мемориала Линкольна. Он спустился по широкой мраморной лестнице и обошёл его сзади. Лишь три тысячи человек пришли сегодня послушать речь Джеррисона, но теперь, когда его подстрелили, в эту часть Молла ринулись новые тысячи в надежде увидеть место покушения; и ещё большая толпа народу стекалась поглазеть на руины Белого Дома: лемминги, очертя голову стремящиеся в пустоту и прах, к концу истории.