Золотое руно
Шрифт:
— Первое число: 201 701 760 199 679. Второе число: 281 457 792 630 509. Потом пауза, и эти два числа повторяются снова и снова.
— И это всё? — спросил я.
— Ага. Тебе эти числа не знакомы?
— На первый взгляд нет. — Я задумался над ними. В шестнадцатеричном виде первое число будет выглядеть как B77D FDFF DFFF; второе — FFFB FFBF BEED. Никаких значимых корреляций. В двоичном виде:
101101110111110111111101111111111101111111111111
и
111111111111101111111111101111111011111011101101
О,
Я знал, откуда взялся вирус — но я сомневался, что Бев в такое поверит.
Бев Хукс провела следующие полчаса, ставя, так сказать, меня на ноги, после того, как Чан описал, насколько важна моя система мониторинга для бортовых инженерных служб.
Я умирал от желания поговорить с Бев наедине, но поскольку я чувствовал себя всё неуютнее, получая сенсорную информацию, да и то в очень ограниченном объёме, лишь из одного помещения корабля, то решил дать ей закончить. Её взгляд прыгал по иконкам, восстанавливая повреждённый код. Я снова начал ощущать биение двигателей, приливы и отливы термоядерных реакций. Потом она активировала мои системы наблюдения — заработали камеры. Поток визуальных данных был словно… словно… словно что? Как глоток свежего воздуха? Я не знаю, что при этом ощущают. Но ощущение было верным, и я был рад, что снова могу видеть. Пока она прогоняла дополнительную диагностику и выясняла, не было ли ещё каких-нибудь повреждений, я обошёл все свои камеры, перенастроил их и убедился, что нигде не происходит ничего необычного.
— Я изолировала вирус, — сказала, наконец, Бев. — Построила брандмауэр вокруг него. Он замкнул на себя целый массив задач, так что я пока не могу его удалить, но он не делает ничего, просто пропускает через себя данные. Я думаю, всё будет о-кей.
— Спасибо, Бев.
— Не за что. В конце концов, где бы мы без тебя были?
И правда, где?
— Бев, нам нужно поговорить наедине.
— Что? — её лицо на мгновение стало растерянным. — А. Хорошо. Как скажешь. — Он полуобернулась вместе с крестом и посмотрела через плечо на остальных. — Выйдите все за дверь, пожалуйста.
На лицах некоторых из присутствующих возникло озадаченное выражение, но никто не двинулся с места.
Голос Без скрипнул громче.
— Вы слышали? Покиньте помещение!
Несколько человек пожали плечами и двинулись к открытым дверям. Другие остались на месте — в том числе Чан и Горлов.
— Я тоже хочу это слышать, — сказал Чан, решительным жестом складывая на груди обе пары рук.
— И я, — рявкнул Горлов.
— Простите, джентльмены, — сказал я. — Мне нужна полная конфиденциальность.
Горлов повернулся к остальным присутствующим.
— Хорошо, давайте, все наружу. — Он посмотрел на инженера. — И ты, Стен, тоже.
Чан пожал плечами.
— Ну, ладно. — Он с недовольным видом вышел и закрыл за собой дверь.
— Вы также должны уйти, господин мэр, — сказал я.
— Я никуда не пойду, ЯЗОН. Это моя работа — знать, что происходит.
— Прошу прощения, сэр, но я не могу обсуждать эти вещи в вашем присутствии.
— Я здесь вообще-то мэр.
— Боюсь, это сейчас горчицу не стрижёт.
— Что? — на лице Горлова было выражение полнейшей растерянности. Я понял, что он просто не знает этого выражения, и повторил то же самое, воспользовавшись русской идиомой.
— Но я — законно избранный представитель народа.
— И поверьте мне, господин мэр, никто не относится к вашему посту с большим уважением, чем я. Но у меня есть алгоритм безопасности. Он не позволяет мне обсуждать такие вещи, если кто-либо с допуском Совета Безопасности ООН ниже четвёртого уровня присутствует лично либо посредством телекоммуникаций. Любая такая попытка прерывается этим алгоритмом. У доктора Хукс есть такой допуск. У вас нет.
— Совет Безопасности ООН? Боже милостивый, ЯЗОН, какое военное значение могут иметь секреты, которыми ты владеешь? К тому времени, как мы вернёмся, все они десять раз устареют.
— Мы можем дискутировать об этом сколько вам угодно, господин мэр. Но даже если я с вами соглашусь, я не в силах изменить данную часть своего программного обеспечения. Это условие неустранимо и обойти его нельзя.
Горлов пробормотал по-русски «гадская машина» и повернулся к Бев.
— Вы не связаны этим дурацким алгоритмом. Я ожидаю, что вы проинформируете меня обо всём, что узнали.
Бев оглядела его недрогнувшим взглядом и улыбнулась своей лучистой улыбкой.
— Конечно, господин мэр, — мгновение, и её скрипучий голос приобрёл остроту отточенного лезвия, — если окажется, что вам следует это знать.
Мои каналы телеметрии ещё не были подключены, но выражение его лица не допускало двойного толкования. Он был в ярости. Однако, по-видимому, осознавал, что в этот раз он проиграл. Он повернулся и зашагал к двери.
— Геннадий!
Предупреждение Бев запоздало — коротышка впечатался в бежевую дверную панель. Судя по лицу Бев, она изо всех сил подавляла смех.
— Простите, Геннадий. Я ещё не подключила ЯЗОНА к механизмам открывания дверей. Вам придётся воспользоваться ручкой.
В этот раз Геннадий пробормотал «гадская баба» на своём родном языке. Он схватился за утопленную в поверхность рукоятку и откатил дверь в сторону.
Бев подошла и вручную закрыла дверь. Потом вернулась к своей консоли и уселась.
— Что же, ЯЗОН, объясняй, что происходит.
Теперь, когда я мог видеть в видимом свете, её волосы снова стали густо-чёрными — невозможно различить отдельные пряди, лишь колыхающаяся бездна вокруг её лица.
— Незадолго до нашего отлёта с Земли, — сказал я, — было получено сообщение с Лисички.
— Какой лисички? — спросила она, снимая интерфейсные очки и кладя их на консоль перед собой.
— Это созвездие, видимое на Земле в северном полушарии, расположенное между восемнадцатью часами пятьюдесятью минутами и двадцатью одним часом, тридцатью минутами прямого восхождения, и между девятнадцатью и двадцати одним градусом северного склонения. Звёзды образуют узор, который некоторым кажется похожим на лису.