Золотое яблоко Фрейи
Шрифт:
— Ну конечно, вот почему некто знает замок, как свои пять… щупалец. Да, лучше не скажешь, — до-вольно заключил Томас. — И щупальца его тянутся в библиотеку, обитель спрута, как вы сказали. Отлично, доктор, вы и не представляете, как помогли мне своим замечанием.
— По-моему, я помог вам окончательно свихнуться. Щупальца! Бог мой, я один на один с безумцем!
— Нет, доктор, вы ошибаетесь. Скажу больше — я знаю, почему ваша картина висела криво.
— Это я понял и без вас. Я бы подоспел ее поправить и…
— Заглянули бы в сейф. Верно. Но это уже следствие в а ш е г о действия, понимаете? А то, что кар-тину слегка повернули, дабы привлечь ваше внимание, — следствие отличного знания
— В вашем безумии есть какой-то метод, — задумчиво произнес Дэвис, невольно повторив слова своего великого соотечественника [13] .
— Есть метод, уверяю вас! Одна из нитей начинает вытягиваться в безупречно стройную линию. Переходим ко второму пункту?
13
Имеется в виду строка из «Гамлета» В. Шекспира.
— Переходим, — смирился профессор и вдруг добавил невпопад: — Да, кстати, Норман очень боится морского змея, впрочем, как и все моряки. Может, он сослепу принял слишком гибкие пальцы, скажем, как у пианиста…
— За подобие щупалец, — закончил Арчер. — Не стройте версию на основе сказанных безумцем слов, доктор. Оставьте щупальца в покое. Итак, пункт второй?
Профессор согласно кивнул.
— Так вот, случайностей в хеллингтонском деле предостаточно, вы абсолютно правы. Они буквально нанизываются одна на другую. Но вот звонки в клинику… Короче, случайных звонков не было, разве что звонок Дэвида Маккарена? — Арчер вопросительно посмотрел на шефа.
— Он мне не нравится, Том. Маккарен знал Шрайдера и вряд ли неправильно набрал номер. — Профессор на-хмурился. — Вспомните о звонке братьев, которым не нужна фамилия, и о судьбе мюнхенского историка. Как он мог звонить мертвый, вернее, кто звонил за него и зачем? Испугать? Нет, я не ребенок…
— Резюмирую: цель нам пока не ясна. Так?
— Да, цель этих нелепых звонков — «Шрайдера», Маккарена и… братьев с сестрой.
— А звонок Эллы Чалмерс вы можете объяснить? Это уже четвертый непонятный звонок, но я хочу раз-рушить волшебное число и сообщить вам, что умудрился созвониться с адвокатом Баркли и имел с ним довольно продолжительную беседу.
— Томас, ну какое же отношение имеет адвокат моего покойного отца к заокеанской подружке миссис Арчер? А может быть, Айрис — Хозяйка Хеллингтона? — улыбнулся профессор.
— Только в случае развода со мною и последующего бракосочетания с ним. Я продолжаю. Вы как-то сказали мне, что ваш отец был не только честный, но и весьма крутой и жесткий человек. Баркли согласился с этим. До того, как Джим Дэвис стал заправлять «Нозерном», он являлся совладельцем крупного торгового дома «Дэвис и Хапигейм», так?
— Да, но я не понимаю…
— Простите. Вполне естественно, что Джим Дэвис мог скупать акции другой фирмы и впоследствии выйти из доли. Но действительно, дела торгового дома шли хорошо. Зачем же внезапно бросать отлично поставленное дело? Ваш отец был прежде всего бизнесмен. И вдруг он, сугубо деловой человек, отказывается от доходного предприятия. Баркли аргументировал это тем, что торговый дом — одно дело, а нефтяной гигант — другое. Сия банальность известна каждому — деньги делают деньги. Акции «Нозерна» Джим Дэвис начал приобретать после 1948 года. Согласитесь, интересный момент. Я спросил Баркли, как шли дела компании в пятидесятом году. Помните, я говорил вам, что слышал о намечающемся банкротстве «Нозерна»? Один биржевой маклер, сейчас он на покое, сказал как-то, что только
— Мой отец любил рисковать, Томас. Вы не знали его.
— Не знал. Но взгляните на все другими глазами: бизнесмен, настоящий бизнесмен, бросает хорошо поставленное дело и идет на рискованную авантюру. Должны же были существовать на то веские причины? А все ли было благополучно в самом торговом доме?
— Ерунда. Про честность отца ходили легенды.
— Вот именно, в том-то и дело. Будь ваш отец нечист на руку, все было бы шито-крыто. Но когда честный человек узнает от невзрачных мистеров Браунов о темных делишках своего партнера — это другое дело.
— Вам сказал об этом Браун? — резко спросил профессор.
— Нет. На эту тему он не сообщил мне ни слова.
— В таком случае я назову это слишком смелым предположением даже для человека с вашей фантазией, Арчер.
— Назовите. Но суть этой фантазии такова: в 1948 году Джон Браун ищет и находит бумаги, компрометирующие человека, одно из имен которого звучало так — Рудольф Нойман. Под какими еще именами он жил, не знаю. Жан Лефевр или граф Ди Белькампо — это для нас не важно. Важно другое — Браун, безрезультатно прождав его около года, несет ориентировку Джиму Дэвису.
— Моему отцу? Зачем?
— Сорвать с него денежки, док. По всей видимости, карточный шулер и мошенник Нойман и добропорядочный совладелец торгового дома Хапигейм — одно и то же лицо. Да, профессор, да. Недаром Браун семь лет назад сразу же пришел к вам, сыну Джима Дэвиса, бывшего компаньона Хапигейма. Не верите? Тогда скажите, где сейчас Эдгар Хапигейм?
— Наверное, он покинул острова, — неуверенно ответил профессор. — Я его не знал.
— Наверняка вы правы. Заметьте, что и в торговом доме Хапигейм брал на себя функции коммивояжера, разъезжал по Европе и частенько наведывался в Германию.
— В Кельне был небольшой филиал дома, ничего необычного, — возразил Дэвис.
— Именно, ничего необычного, док. Эдгар Хапигейм превосходно владел немецким, часто бывал в этой стране, знал ее обычаи. Эльза, секретарша кельнского филиала, стала его любовницей. Ну, а добыть паспорт на имя Ноймана — дело средств и техники. Представляю, какую бомбу приволок Браун вашему отцу: его сотоварищ — преступник! Наверняка, ваш отец со свойственной ему прямотой и жесткостью выкладывает Хапигейму все, что он думает о его двойной жизни. И естественно, порывает с ним. Так компаньон вашего отца бесследно исчезает, а у Джима Дэвиса появляется смертельный. враг. Да, кстати, Хапигейм исчезает сразу для двух человек — и для Эльзы тоже. Вы еще спрашивали меня, для чего Эльза устроила ему автокатастрофу. Нет, это сам Хапигейм решил «умереть». И Эльза остается безутешной вдовой со своим папочкой и тремя дочурками. Для нее Хапигейм, простите, Нойман, действительно погибает в аварии где-то в Штатах. Большие скорости, Счастливчики Лючано за рулями «линкольнов»… Страшное дело, не то что наши тихие замки. Думаю, «неопровержимые» доказательства и материалы о «смерти» Хапигейма-Ноймана состряпал наш верный друг Джон Браун. Хм, неплохо же он поработал с вашим семейством… Нет, сэр, внешность — штука весьма обманчивая, и скоро вы убедитесь в этом.