Золотое яблоко Фрейи
Шрифт:
— Вы знали его? Дэвис, я вам не звонил, ясно? Я не хочу попадать в темную историю.
— Заметано, Эндрю. Повторяю свой вопрос: от чего он умер?
— Сильнейший стресс, разорвалось сердце. Страшный испуг, например как при падении с высоты. Все. — Раздались- частые гудки.
Профессор положил трубку, поднял снова:
— Черт возьми, опять короткие.
— В странном замке могут быть странными и телефоны. Вы ни на что не обратили внимания? — спросил Арчер, усаживаясь поудобней в огромное кресло.
— Причина
— Да, конечно. Куда вы исчезли, милая миссис Липтон? — сказал Арчер и добавил: — Нет, док, я о другом. Мы слышали много посторонних звуков за считанные минуты вашего разговора.
— Это естественно — там полиция, они любит пошуметь.
— Любят, — согласился Арчер. — Но неужели вы не понимаете, что ваша машина с трупом за рулем просто не могла простоять тринадцать часов на обочине шоссе незамеченной.
— Да, черт возьми! С такой сатанинской гримасой на лице… — протянул профессор.
— Вы сказали, что он сел в машину ночью, очевидно между тремя и четырьмя часами. Выходит, он проехал 20 миль за 13 часов. Вы можете представить себе автомобиль, двигающийся со скоростью полторы мили в час? Я, честно говоря, с трудом. Если же он ехал с нормальной скоростью и с ним что-то стряслось, полиция давно бы разыскала вас, поверьте. Не забывайте, что с семи до десяти часов утра машины из Лейквуд-Холла и Грэвиджа идут сплошным потоком, его не могли не заметить. Судя по тому, как окоченел Браун, к этому времени он был уже… напуган, — резюмировал Арчер.
— Что с ним случилось, Том? Как он вообще там оказался? — спросил профессор.
— Вы сами уже ответили на этот вопрос — он очень любил деньги. Очень. И это его погубило.
— Поясните, Том, — попросил Дэвис.
— Учтите, что это лишь моя версия и я…
— Стой! — сказал Дэвис сдавленным голосом. — Ручку, бумагу, быстро!
Томас почти мгновенно протянул ему блокнот и ручку, Профессор, находясь в неком сомнамбулическом со-стоянии, что-то написал на бумаге, отбросил ручку и, откинув голову на подлокотник кресла, произнес:
— Все, Джон Дэвис. Больше ты не знаешь ничего. Я это вижу сейчас так, как т о г д а. Меня можно пытать, но больше я ничего не знаю.
Томас встал, подошел к уже известному ему бару, достал бутылку «Шиваса», лед и два стакана.
— Док, ваше виски. В некоторых ситуациях этот яд идет и на пользу.
Дэвис наполовину осушил стакан и протянул листок Арчеру.
— Отпечаталось в моем мозгу, словно фотография. Такое ощущение, что с глаз спала пелена тумана, будь она проклята. Не знаю, как это случилось, не знаю. — Он покачал головой.
— Хм, за последние две недели нам изрядно потрепали нервы, а вам — в особенности. Как я понимаю, больше вы не помните ничего?
Профессор
— Ясно, значит, это самое важное, иначе бы ваш мозг запомнил другое. Ну-с, что же написала старая леди за три минуты до смерти? — Томас, окутанный табачным дымом, принялся изучать документ, пробормотав: — Я буду глубоко не прав, если это не самая важная запись во всей нашей невероятной истории.
На листке было написано:
…лежали в ящике и т…
…ли РХГЕЛ313 не указаны про…
…е обман и ложь? Игра? Чудо…
…шибка? Господи, в чем же дело? Ка…
…е виден в прямом смысле. Все на…
…но, все!!!
— И как вы объясните многоточия? В этот момент она еще не свихнулась от страха.
— Многоточия поставил я. В тех местах, где слово обрывалось, — записка обгорела по краям.
— Ну конечно, она же подожгла бумагу. Так, выпишу я все это в строчку:
«…и лежали в ящике и т… …ли РХРГЕЛ313 не указаны про…..е обман и ложь? Игра?! Чудо…..шибка? Господи, в чем же дело? Ка…..е виден в прямом смысле. Все на…..но, все!!!»
— Слушайте, док, неужели вы не могли заполнить допуски сами? Я вас просто не узнаю, — удивился Арчер.
— О, тогда я находился в состоянии угнетения и депрессии. Вторая смерть, почти сразу!
— Но она не была девочкой, — возразил Арчер.
— Да, дряхлая старуха, да. Знаете, Том, я испытывал сильнейшую апатию ко всему, сильнейшую. Бегло просмотрел листки, положил в первую попавшуюся папку и все, убрал в сейф. Не забывайте, что я был полностью поглощен наукой, это лауреатство… В общем, мне не-когда было разбирать ее каракули — это сейчас я выписал аккуратно.
— Угу, а другие листки, они были?
— Да, с вариациями на такие же непонятные темы. Знаете, я счел все это изрядной галиматьей.
— Понимаю. И все-таки, депрессия была. Были и приступы страха, и взвинченные нервы.
— А недавно я почувствовал, что память мою застилает мутная пелена. Некоторые вещи я помню прекрасно, другие забываю начисто.
— Я это подметил. Депрессия, страх, взвинченные нервы и… транквилизаторы. Вы познакомились с ними дюжину лет назад. А через какое время перестали принимать?
— Примерно через полгода, я почувствовал, что начинаю плохо играть в теннис. На охоту я и не выезжал.
— Полгода? Что ж, этого достаточно… Однако поп-пробуем заполнить пропуски, док, — задачка из школьного учебника, — предложил Арчер. — «Все на…..но, все!!!»