Золотой билет
Шрифт:
Из водоворота разношерстной публики, что толпилась у входа, вынырнул Рэнди.
– Флаеры раздал? – были его первые слова.
– Ага, – кивнул я, запыхавшись. – Старперам.
И зачем-то добавил:
– Не думаю, что они придут.
– Придут, куда денутся, – усмехнулся Рэнди. – Обернись-ка.
Я скосил глаза через плечо и увидел двух раскрашенных девиц, куривших неподалеку.
На первый взгляд они могли показаться школьницами, слишком вызывающим был их наряд – коротенькие юбки, майки до пупа, руки и ноги в татушках «под хохлому».
Но приглядевшись получше, я в ужасе отшатнулся. «Школьницы» оказались старухами. Беззубые, безобразные,
– Ничего девчоночки, да? – Рэнди хлопнул меня по плечу. – Сливки общества! Тусят на танцполе последние лет дцать. И будут тусить, пока не сыграют в ящик. Ну что, пошли?
Барная стойка, за которой мне предстояло провести ночь, находилась рядом с колонками высотой с двухэтажный дом. Динамики изрыгали техно-хаус – жуткую смесь визжащих и сверлящих звуков, отдававшихся толчками в ногах. Ди-джей прибавил громкость, и децибелы запульсировали где-то в районе моего солнечного сплетения, затем поднялись выше и рикошетом ударили прямо в мозг. Оглушенный, я схватился за уши.
Сердце бешено понеслось вскачь, но вдруг споткнулось, захромало и встало.
Я закашлялся, застучал себя кулаком в грудь, мотор дернулся и нехотя заработал снова.
Как бы сердечный приступ не случился! – мелькнула у меня мысль. Понимаю, что из уст мертвеца это звучит странно, но с непривычки я все время забывал, что мертв.
Оглядевшись, я попытался понять, одному ли мне худо. В темноте, рассекаемой лазерными лучами, мелькали искаженные лица, извивались и корчились чьи-то лоснящиеся от пота тела. К барной стойке жадно тянулись руки, я не успевал выкладывать жестянки с «огоньком» – их разбирали в момент. Должно быть, вынести подобную какофонию можно только наглотавшись кофеина, решил я и, бросив взгляд на экран медиатора, обнаружил, что зеленая шкала на нем заполнена почти на треть.
А ведь техно-вечеринка только началась!
В уме я уже подсчитывал барыши, которые здесь заработаю без особого напряга.
Но когда под утро, вконец оглохший и одуревший я добрался до кассы, выяснилось, что мой навар не так уж велик – всего-то одна десятая процента от прибыли.
Из мегатонны скачанных «сливок» я получил жалкую тысячу. Половину у меня тут же списали в счет долга, поэтому в обменник я отправился с пятью сотнями.
Там меня подстерегало еще одно неприятное открытие. Пощелкав по клавишам, меняла объявил, что мой обменный курс один к двум, и на руки я могу получить 250 монет.
– Так мало?! – возмутился я.
– Мало? – меняла удивленно вскинул бровь. – Да это самый выгодный курс на острове!
– Он не врет, – подтвердил подоспевший к обменнику Рэнди. – У меня курс один к пяти. Но я знаю чуваков, у которых он вообще один к десяти и ничего, никто не ропщет.
– А от чего это зависит? – спросил я, пряча деньги.
– От былых заслуг. От того, как ты распоряжался своей энергией при жизни.
– Хочешь сказать, что я не безнадежен?
– Тут все не безнадежны, – отрезал Рэнди холодно. – Просто каждый по-своему расплачивается за прошлое. Так что ты не очень-то задавайся, что твой курс выгоднее, чем у других. Ты здесь, а значит, нимба над головой у тебя точно не было.
Кажется, где-то я уже это слышал.
Ночевать было негде. Откровенно говоря, я думал, что на первое время Рэнди приютит меня у себя, пока я не подыщу жилье, но, похоже, он делать этого не собирался.
– Чувак, здесь каждый сам за себя, – сказал
И я поплелся на пляж. Ждать рассвета оставалось недолго. Я прилег на лежак и тут же подскочил, как ужаленный – подо мной что-то шумно заворочалось, закряхтело и затряслось. Через минуту, зевая и почесываясь, из-под лежака выполз лохматый пес. Он не спеша потянулся, дружелюбно вильнул хвостом и замер, повернув морду к солнцу, что уже всходило над горизонтом. Так, вдвоем с песовином мы встретили утро нового дня.
9 Затерянные в «Песках»
Днем я обошел все побережье в поисках свободного бунгало, но ничего подходящего не нашел. Все было либо занято, либо цена была мне не по карману. Неужели снова придется ночевать на пляже? Я свернул на главную улицу и не поверил глазам. Из отеля, который по роскоши мог посоперничать с дворцом какого-нибудь китайского императора – золотые фонтаны, номера в виде сверкающих пагод, мелодичный звон колокольчиков и шелест красных бумажных фонариков на ветру – выруливал Рэнди. Он был бодр, свеж и явно куда-то спешил. Вряд ли он ожидал меня здесь увидеть.
– Ты тут живешь? – я подскочил к нему сзади и схватил за локоть. – Как тебе это удалось?
Рэнди остолбенел. Что до меня, я почувствовал себя обманутым. Он же сам говорил, что его обменный курс не ахти, а теперь выясняется, что ему хватает денег на дорогие апартаменты. Выходит, он морочит мне голову или чего-то недоговаривает?
– Чувак, а тебе не приходило в голову, что я могу работать где-то еще? – Рэнди с силой выдернул руку. – Или что мой процент с прибыли выше? Ты здесь два дня, а уже качаешь права. А я, между прочим, торчу на острове четверть века, имею я право на выслугу лет?
Я пристыжено замолчал. В самом деле, он же не виноват, что мне жить негде.
– Извини, – сказал я. – Просто я новенький и пока еще не знаю всех правил.
– Ладно, забудь, – смягчился Рэнди и взглянул на часы. – Есть тут одно местечко. Идем!
Он привел меня в «Белые пески» – последнее прибежище хиппи и бэкпекеров на Самчанге. Дощатые «курятники» с пальмовыми листьями вместо крыш, бамбуковый штакетник, белый ноздреватый песок под ногами, заросли орхидей. Если ночью смотреть на залив со стороны моря, он напоминал белозубую улыбку. Единственная черная дыра в сверкающем великолепии – «Пески». Ни огонька, ни сполоха, ночь для того, чтобы спать! Владела «Песками» немолодая семейная пара из Новой Зеландии. Джерри – чернявый крепыш с лицом воина племени маори сутками не отрывался от ноутбука. Пышка Лидия хлопотала по хозяйству, а в промежутках между стиркой и уборкой с удовольствием точила лясы с постояльцами. Потрепанные жизнью панки, рокеры и растаманы, лениво возлежащие в гамаках и без устали слушающие Боба Марли, заменяли ей интернет.
Мне здесь понравилось сразу. Тем более плату хозяева с меня взяли чисто символическую – двести монет в день. Я поблагодарил Рэнди и направился в номер.
Конечно, он был весьма далек от дворцовых палат, в которых обитал бородач, но на первое время годился. Внутри стояла кровать, обтянутая москитной сеткой, дощатый стол и расшатанный стул. Пара гвоздей, воткнутых в стену, служили вешалкой для одежды. Душ только холодный. Сливной бачок в унитазе заменял бочонок с водой, в котором одиноко плавал пластмассовый ковшик (в дальнейшем я приспособился стирать в этом бочонке одежду). Едва я вошел в бунгало, как из-под кровати выполз огромный черный таракан и, мельком взглянув на меня, куда-то ушебуршал.