Золотой дождь
Шрифт:
– Но я и чувствую себя сегодня гораздо лучше. – Она улыбается чудесной улыбкой, обнажающей совершенные зубы. Какое великолепное лицо, даже несмотря на безобразный синяк!
– Вам принести что-нибудь?
– Да, я хотела бы выпить кока-колы. Сок горчит.
– Конечно. – Я ухожу, вне себя от радостного возбуждения.
У автомата самообслуживания я наливаю два больших бокала с безалкогольными напитками, расплачиваюсь, ставлю их на ее столик и смотрю, как бы в совершенной растерянности, на стул, стоящий напротив
– Пожалуйста, садитесь, – приглашает она.
– А можно?
– Пожалуйста, мне надоело разговаривать только с санитарками.
Я сажусь и наклоняюсь в ее сторону.
– Меня зовут Руди Бейлор. А вас – Келли…
– Келли Райкер. Приятно познакомиться.
– Взаимно. – На нее одно удовольствие смотреть и с расстояния двадцати шагов, но сейчас, когда я в четырех, я просто балдею. Глаза у нее бархатно-карие, и в них сверкает насмешливая искорка. Она изысканно хороша.
– Извините, если я вас побеспокоил вчера вечером, – говорю я, очень волнуясь, как бы разговор не оборвался. Мне нужно узнать о ней многое.
– Но вы меня не побеспокоили. Извините, что я сделала из себя настоящее зрелище.
– Почему вы сюда приезжаете? – спрашиваю я, словно она не имеет никакого отношения к больнице, а я здесь свойский парень.
– Чтобы не сидеть все время в палате. А вы почему здесь?
– Я готовлюсь к экзаменам на адвоката, а здесь тихо.
– Так, значит, вы собираетесь стать адвокатом?
– Точно. Несколько недель назад я окончил юридический колледж и получил работу в одной фирме. Как только сдам экзамен, смогу приступить к обязанностям.
Она начинает пить колу через соломинку и делает легкую гримаску, немного переменив положение тела.
– Тяжелый перелом, да? – спрашиваю я, кивая на ее ногу.
– Да, лодыжка. В нее вставили спицу.
– А как это случилось? – Вопрос мой столь естествен, что и ответ, конечно, должен быть совершенно таким же.
Но не тут-то было. Она колеблется, и глаза сразу наполняются слезами.
– Это домашняя травма, – говорит она, словно уже затвердила это туманное объяснение.
Что, черт возьми, это значит? Домашняя травма? Она что, упала с лестницы?
– О! – откликаюсь я, будто мне что-нибудь ясно. Меня беспокоят ее запястья, потому что они оба забинтованы, а не в гипсе. Не думаю, что тут тоже переломы или вывихи. Может быть, они поранены.
– Это длинная история, – бормочет она в промежутке между глотками колы и отворачивается.
– Вы давно здесь?
– Два дня. Врачи хотят посмотреть, как стоит спица. Если не прямо, будут все переделывать. – Она замолкает и поигрывает соломинкой. – Разве не странное это место для занятий?
– Да нет, честное слово. Здесь тихо и много кофе. И всю ночь открыто. А у вас на руке обручальное кольцо. – Это обстоятельство волнует меня больше всего.
Она смотрит на кольцо так, будто забыла, что оно при ней.
– Ага, – говорит она и долго смотрит на соломинку. Кольцо простое, без полагающегося в таких случаях бриллианта.
– Где же тогда ваш муж?
– Вы задаете слишком много вопросов.
– Но я же без пяти минут адвокат. Нас натаскивают во время учебы.
– Зачем вам это знать?
– Странно, что вы все время одна, с травмами, а его рядом с вами не видно…
– Он приходил раньше.
– И теперь он дома с ребятишками?
– У нас нет ребятишек. А у вас?
– Нет. Ни жены, ни детей.
– А сколько вам лет?
– Теперь вы задаете много вопросов, – отвечаю я улыбаясь. Ее глаза сверкают. – Двадцать пять. А вам?
Она с минуту раздумывает.
– Девятнадцать.
– Но вы ужасно рано вышли замуж.
– У меня не было выбора.
– О, извините.
– Да нет, ничего. Я забеременела, когда мне едва исполнилось восемнадцать, вскоре вышла замуж; а через неделю после свадьбы случился выкидыш, и с тех пор все катится под откос. Ну вот, вы удовлетворили свое любопытство?
– Нет. То есть да. Извините, о чем вы хотели бы поговорить?
– О колледже. В каком колледже вы учились?
– Это колледж Остин-Пи. Юридический колледж при Мемфисском университете.
– Всегда хотела учиться в колледже, но не получилось. А сами вы из Мемфиса?
– Я здесь родился, но вырос в Ноксвилле. А вы?
– В маленьком городке, час езды отсюда. Мы уехали, когда я узнала, что беременна. Моя семья чувствовала себя опозоренной. А его семья – просто рвань. Надо было уезжать.
Под всем этим скрываются какие-то тяжелые семейные обстоятельства, и я не хочу затрагивать больную тему. Она дважды упомянула о беременности, хотя дважды об этом можно было бы умолчать. Но она одинока, и ей хочется поговорить.
– И тогда вы поехали в Мемфис?
– Мы бежали в Мемфис, здесь нас поженил мировой судья, классная была церемония, а потом я потеряла ребенка.
– А чем сейчас занимается ваш муж?
– Чем подвернется. Много пьет. Он конченый игрок, который все еще мечтает пробиться в большой бейсбол.
О таких подробностях я ее тоже не спрашивал. Но уже вообразил, что он был лучшим спортсменом в средней школе, а она самой хорошенькой веселушкой там же, и вместе они составили стопроцентно американскую пару, стали мистером и мисс «Подымай выше» – самой красивой, прекрасной, спортивной и перспективной в смысле успеха парочкой, прежде чем как-то ночью забыли про кондом и попались. Их постигло несчастье. Они почему-то решили не делать аборта. Может, они успели окончить среднюю школу. Может, и нет. Упав во всеобщем мнении, они бежали из типичного американского городка, чтобы затеряться в безвестности большого города.