Золотой эшелон

Ратушинская Ирина Борисовна

Надо правительственное сообщение слушать. Так положено. И шифровку читать надо немедленно. Так тоже положено. Небось Юлию Цезарю потому удавалось несколько дел одновременно делать, что сам он себе правительством и был. Понимал Гусев, что в той шифровке — судьба его. Расписался. Долго расписывался, с завитушками, давая себе время собраться, как перед прыжком. Полковник Зубров был большой наглец — чего же ждать от маршала?

Пробежал Гусев глазами все индексы шифров, ключей, каскадов, и сразу к главному:

 «срочно

нужен новый начальник генерального штаба тчк назначаю вас тчк указ подписан зпт но не введен тчк прошу вашего согласия тчк независимо зпт примете пост или откажетесь зпт присваиваю вам воинское звание генерала армии тчк поздравляю тчк зубров тчк».

Глянул Гусев на своего шифровальщика — тот стоит вытянувшись так, как перед генерал-полковниками не вытягиваются.

Да, господин маршал, заварили вы кашу. Кто знает, чем все кончится. Рискованный вы человек, господин маршал, уж я-то вас знаю. И нужен вам сейчас срочно начальник Генерального штаба из той же породы. Ладно. Будет вам начальник Генерального штаба.

Батько Савела, развалясь на ковре у телевизора, услышал дикторскую преамбулу о сообщении чрезвычайной важности и навострил уши. Не сказать чтобы он очень удивился, увидев на экране Витьку Зуброва: он всегда считал, что из этого парня выйдет толк, как только он с коммуняками перестанет путаться. Однако, хлопче, шо ты про Украину скажешь? Сдалась мне твоя Россия! Ось, еже про дило! От же ж государственная голова! От же ж разумник! Хоть бы и в гетьманы сгодился — если б, конечно, у русских хватило ума гетьманов выбирать. А на Украине мы и сами с усами. Добре, Витька, шо воевать нам с тобой не придется! Будем, значит, усякую дипломатию теперь разводить та дружественные отношения. Вышел батько на крыльцо, бровью повел — и стихла его вольница.

— А шо, хлопцы, дружку моему Витьке Зуброву подарим заради дипломатических отношений?

— Тачанку ему, батько! Расписную, да с пулеметом! Пускай гоголем по Москве ездит!

— А ще пару добрых коней! Серых в яблоках!

— Тю, дурной! Ему ж белых надо!

— А краще черных, с лентами!

— Та рушников пару! Нехай бабы вышьют!

— А може, ихнее русское знамя? Яки там цвета? Синий, белый — помню, а третий забыл.

— Красный, дурень!

— Ты мне голову не крути! Не может быть, шоб красный!

— А я ж тебе говорю…

И пошли савеловцы головы ломать над подарками. Непроста це штука — дипломатия!

Щегольской поручик Преображенского полка тоже смотрел телевизор в тот вечер. Господа офицеры после передачи собрались поделиться впечатлениями и осадить их шампанским.

— Недурно, господа, право

слово, недурная программа!

— Вы, ротмистр, идеалист, вам положено все видеть в розовом свете. Еще неизвестно, что из этого выйдет. Не очевидно, чтоб полковник…

— Маршал, господин поручик!

— Благодарю… так вот, чтоб ваш маршал склонялся к идее монархии.

— А почему, господин подпоручик, «мой маршал»? Мы ведь ему еще не присягали!

— Разумеется нет. Простите за неудачное выражение.

— А возможно, России монархия пока и не нужна?

— Господа, тогда мы и присягать не можем.

— Вот он говорит, что выборы — через полгода.

— Выборы кого? Советов?! Хватит, натерпелись!

— Не горячитесь, капитан, те советы никто не избирал. Да и слова он такого не употреблял, насколько мне помнится — советы.

— А первого Романова зато — избирали!

— Нет, господа, его речь программой назвать трудно. Это так — основание подумать.

— Вот и подумаем. Не присягать же кому попадя.

— Может, приветственный адрес ему отправим?

— Человеку, который ни разу не употреблял слово «империя»?

— Однако про армию он хорошо говорил…

— Про гвардию, однако, ни слова не изволил!

Было над чем подумать Преображенскому полку.

Всю ночь провели в спорах. До дуэлей, однако, не дошло. Решили наутро: пока не присягать, подождать развития событий.

Капитан Драч, находящийся на постое у деда Петро, узнав командира на экране, подскочил и заорал:

— Любка! Дед Петро! Скорей идите!

Любка подлетела мигом:

— Что, мой желанный? Водички?

Но, увидя «Ивасикова полковника», тихонько примостилась рядышком. Дед Петро вниманием телевизор не удостоил:

— Опять брешут чего-то. Как вам смотреть не тошно?

— Не, дед, на этот раз не брешут!

— А они каждый раз говорят, что теперь не брешут. Вы еще дурни молодые, вот и верите. А я уже старый-битый, все их масти повидал.

— Дед, он про собственность на землю говорит! Неужели же свой кусок земли получить обратно не хочешь?

— А вот и не хочу. Начну пахать на старости лет, а потом опять раскулачат, да еще и посадят. Или приедут из города — весь хлебушек конхвискуют. Хватит, видели!