Золотой фараон
Шрифт:
— Запрягай самых быстрых лошадей в мою охотничью колесницу. Поспеши. Я должен тотчас же ехать в Долину царей.
Энемпсес стоял перед спуском в гробницу. Он нетерпеливо переступал с ноги на ногу. Жара стала невыносимой, а легкое дуновение ветерка, которое создавал раб, обмахивая его опахалом из пальмовых листьев, почти совсем не освежало.
На почтительном расстоянии от своего начальника стояло несколько стражей. Им было ясно, что Энемпсес ждет вестника от главного надзирателя, и они шепотом строили предположения о приказе, который этот вестник привезет. Может быть, вестник
Почему вчера вечером он выдал им так много вина? То, что это не было случайностью, понял даже самый глупый из них. Всегда перед тем, как грабители посещали ночью Город мертвых, начальство отдавало какие-то странные приказания. Так, например, перед ограблением одной из самых богатых царских гробниц стражам было приказано занять все горные тропы в окрестности. И в эту самую ночь банда грабителей прошла в долину по неохраняемой основной дороге.
Но кто осмелится открыто высказывать подозрение, что один из высших чиновников покровительствует ворам? Такой наглец, вероятно, вскоре будет найден мертвым где-нибудь в ущелье. Гораздо умнее было держать язык за зубами и претерпеть наказание, даже будучи невиновным.
Дозорный Энемпсес пользовался покровительством главного надзирателя Небхера, а тот, в свою очередь, имел хорошего защитника могущественного придворного чиновника Поа. А одного только легкого кивка Поа было достаточно, чтобы дерзкий умолк навеки.
Поэтому подчиненные дозорного Энемпсеса покорно ожидали своей участи. Но вместо гонца они увидели приближающееся облако пыли и вскоре узнали охотничью колесницу главного надзирателя. Четверка чистокровных лошадей тащила легкую повозку.
Небхер сам горячил лошадей. Как бог мести, летел он в Долину царей. Это означало самое худшее!
Стражи испуганно отступили назад, когда Небхер, натянув поводья, остановился у входа в гробницу. Он милостиво позволил Энемпсесу помочь ему сойти с колесницы, не удостоив, однако, ревностного слугу ни единым взглядом и ни единым приветствием. Он так надувал щеки, словно готов был лопнуть от злости. С минуту Небхер стоял молча, уставившись на ступени, ведущие к гробнице, как бы усиленно вспоминая, зачем он прехал сюда. Потом быстрым движением вытер пот с голого черепа и проворно спустился по степеням.
Бросив беглый взгляд на стражей, Энемпсес последовал за ним. Однако стражи неверно поняли его и подошли поближе. Движением руки Энемпсес отослал их обратно. По его лицу сначала нельзя было понять, гнев или страх владеет им. Лишь когда он остановился на нижней ступеньке лестницы перед замурованным входом, неподвижное выражение его лица изменилось. Он улыбнулся своему начальнику как человек, уверенный в том, что его ждет похвала.
— Великий господин, — сказал он, насмешливо поклонившись. — Я надеюсь, ты доволен мной.
Толстый главный надзиратель поднял коротенькую руку, словно для удара, и злобно прошипел:
— Ты что, смеешься надо мной? Посылаешь ко мне идиота, который, даже не может сказать,
Насмешливо улыбаясь, Энемпсес показал на несколько золотых предметов из погребальной утвари, валявшихся на земле:
— Господин, посмотри, что здесь лежит, и повтори, что я нечестен. Разве я не мог спрятать эти вещи до твоего приезда? Я говорю тебе, что столяр Сейтахт хорошо потрудился. Бедняга нашел, должно быть, столько золота, что эти драгоценности показались ему не стоящими внимания.
Небхер удивленно посмотрел на дозорного.
— Почему ты говоришь — бедняга? Этот человек получит свою часть. Господин Поа еще никогда не обманывал честного слугу.
Энемпсес внимательно посмотрел вверх, но не заметил никого, кто мог бы его подслушать. И все же он наклонился еще ниже к Небхеру:
— Сейтахта убили сегодня ночью, — прошептал он. — Труп нашел мой раб-лодочник. Перед восходом солнца я послал его замести следы Сейтахта. Я был осторожен, как всегда.
— Раб еще сегодня должен лишиться языка! — прошептал Небхер. — Ты слышишь? Сегодня же. Он не должен говорить!
Энемпсес опять оскалил зубы.
— Успокойся, господин. Мне не нужны рабы, которые могут разговаривать. Ни у кого из моих рабов нет языка. А я никому не расскажу, что сам похоронил столяра.
— Это ты сделал? — удивился Небхер.
— Да, я. Или мне надо было оставить его лежать до тех пор, пока прилетят коршуны и оповестят о случившемся? Мы можем радоваться, что избавились от главного свидетеля. А кроме того, теперь наша доля возрастет.
Небхер застонал и снова вытер пот с головы.
— Это меня мало радует. Сейтахт был прославленный мастер. Его будут искать. А это может доставить нам неприятности. Камнерезу Менафту я совсем не доверяю. У него в голове никогда не было порядка. Может быть, это он убил Сейтахта?
— Для нас это теперь безразлично, господин. И ты ведь вовсе не поэтому утруждал себя приездом, не так ли?
Главный надзиратель ничего не ответил. Проявив внезапно необыкновенное усердие, он внимательно осмотрел пролом в замурованном входе и сказал:
— Послушай, Энемпсес, твои люди должны сейчас же проникнуть в гробницу и привести там все в порядок. А то, что лежит вокруг, нужно побыстрее убрать. Потом вели замуровать проломы и запечатать печатью Города мертвых. Если жрецы узнают, что эта гробница была тоже взломана, ты скажешь им, что в ней все цело, так как твои люди своевременно прогнали воров. Ты понял?
Энемпсес поклонился.
— Все будет так, как ты сказал, господин. Мои стражники будут счастливы, если я не накажу их на этот раз плетьми.
— Это хорошо. Я доверяю тебе, — пробормотал главный надзиратель и собрался идти. На третьей ступеньке он остановился. Прищурив глаза, он указал на золотые вещи на земле.
— Что с ними делать? Надеюсь, ты не оставишь их здесь?
Энемпсес клятвенно прижал руку к сердцу и сказал с притворной серьезностью:
— Господин, мои стражи будут свидетелями, что я велю убрать в гробницу это золото. Они должны видеть, какой я честный человек.