Золотой фараон
Шрифт:
Небхер задумчиво покачал головой. При этом он облизнул губы и с трудом оторвал взгляд от золота.
— Жаль, жаль, — пробормотал он. — Некоторые из этих вещей мне пришлись бы по вкусу.
Дозорный, словно приняв внезапное решение, вскочил на две ступеньки. Он заставил Небхера посмотреть ему прямо в глаза и хрипло проговорил:
— Мы можем иметь более ценные вещи, господин, чем это золото. Ты же знаешь, сколько ароматных эссенций и благовонных масел ставили в гробницы царям. Пришли мне сегодня ночью трех своих самых надежных рабов, и я разделю с тобой поровну эти сокровища.
Движением руки Небхер прервал его, посмотрел наверх и тихо сказал:
— А где будут твои стражи, когда придут мои рабы?
— Они будут праздновать, господин. Для этого у них будет достаточно причин — ведь я освобожу их от наказания.
— Хорошо. Я полагаюсь на твой ум, Энемпсес. А теперь вели скорее привести все в порядок. Потом замуруешь и опечатаешь дыры. Ночью ты легко сможешь их опять открыть, когда придешь за благовонным маслом. Но потом ты должен будешь вторично закрыть и опечатать вход. Тебе все ясно?
На этот раз Энемпсес поклонился церемонно и еще ниже, чем прежде:
— Все будет сделано так, как велит твоя мудрость. Прежде чем божественный диск солнца достигнет зенита, стена будет в первый раз замурована и опечатана.
Воздух в долине мерцал от полуденного зноя, когда верховный жрец Ментуфер во главе отряда своих подчиненных прискакал в Долину царей.
В храме бога Амона-Ра он получил известие о новом ограблении гробницы и тотчас же прервал ежедневное богослужение. Амон-Ра был оскорблен самым ужасным образом, так как царь Тутанхамон, гробница которого оказалась опозоренной, носил имя этого божества.
На этот раз нужно было сделать все, чтобы разыскать преступника. Ментуфер намеревался лично доложить об этом новому владыке Египтафараону Хоремхебу. Если даже грабителей захотят покрыть высшие чиновники государства, фараон не должен быть снисходительным. Со всей суровостью закона должны быть наказаны разбойники и их покровители.
Ментуфер был похож на бога мести. Беспрерывно бормотал он заклинания и молитвы. Амон-Ра непременно услышит своего преданного слугу и не откажет ему в помощи.
Темные глаза верховного жреца были широко открыты, его пристальный взор обращен вдаль. Он не чувствовал ни солнечного зноя, ни жажды, ни усталости.
Сопровождавшие его жрецы, напротив, стонали от полуденного зноя. В горле у них пересохло, глаза болели от яркого света и дорожной пыли. Им казалось бессмысленным переносить такие мучения из-за какой-то одной ограбленной гробницы. А как прекрасен был покой в холодке храма!
Такой незначительный царь, каким был этот Тутанхамон, не заслуживал того, чтобы обращать на него столько внимания. Его гробница была ограблена. Теперь это требовало расследования. А каков будет результат? В ответ только плечами пожмут, как всегда, когда грабители посетят одну из царских гробниц. Ментуфер не слышал их брюзжания. Глаза его горели. Лошадь остановилась. Стражи Города мертвых проводили верховного жреца на место последнего преступления. С глубокими поклонами приблизился к нему Знемпсес.
Ментуфер протянул руку в сторону отвешиваю щего поклоны дозорного.
— Гнев
Дозорный простер ладони к солнцу:
— Огненный бог, который все видит и все знает, может подтвердить, что я сделал все, чтобы помешать разбойникам проникнуть в гробницу божественного Тутанхамона.
— И все же это случилось! — рассердился Ментуфер. — Тебя привлекут к ответу, в этом я клянусь тебе именем высшего божества, которому я служу.
Стражники смотрели испуганно. Их господин Энемпсес публично обвинен верховным жрецом!
Жрецы позади него гудели хором.
— Жалоба будет подана на Энемпсеса, дозор ного!
Энемпсес разглядывал толпу одетых в белое людей без всякого страха. Он читал по их лицам, как безразлично им волнение их верховного жреца. А то, что они произнесли обычную формулу приговора, мало что значило. Они пришли не за тем, чтобы задержать его, иначе их сопровождали бы воины царя. Из этого он заключил, что Ментуфер знал не больше любого его стража: воры были в гробнице Тутанхамона.
Но кто их направил туда, Ментуфер доказать не мог, хотя, наверное, догадывался.
С уверенностью человека, который не чувствовал за собой вины, Энемпсес подошел к толпе жрецов и произнес громким голосом:
— Ложь тайно выпускает ядовитые стрелы клеветы. Неужели я должен поверить, будто святые слуги Амона-Ра оказались настолько несправедливы, что выслушали клевету, не разобравшись в случившемся?
Энемпсес намеренно обратился не к верховному жрецу, а к его подчиненным. Он хотел скомпрометировать Ментуфера, разоблачив его как человека, который выносит обвинение без достаточных оснований. Таким образом он хотел нанести удар ненавистному шпиону Ментуферу.
План дозорного, казалось, удался. Жрецы стали возбужденно перешептываться между собой. Равнодушные свидетели превратились в заинтересованных судей.
Энемпсес использовал новую ситуацию наилучшим образом. Он стал как оратор перед толпой жрецов, отделив тем самым Ментуфера от его подчиненных.
Верховный жрец озадаченно сморщил лоб. Он стоял как обвиняемый перед этим презренным лицемером Энемпсесом. Это ожесточило жреца настолько, что он потерял все свое самообладание.
— У тебя изворотливый язык, но я не дам ввести себя в заблуждение! — закричал он. — Я знаю, ты покровительствуешь грабителям. С тех пор как ты стал дозорным в Городе мертвых, гробницы царей все время в опасности. Но это новое преступление в гробнице божественного Тутанхамона должно стать также последним. Я пойду к царю и доложу ему, что знаю виновных.
С внушающим уважение спокойствием Энемпсес поднял руки. Казалось, он хотел поклясться богу:
— Высокий слуга богов! Твой гнев справедлив, но ты говоришь так, как будто я один тысячу лет охраняю все царские гробницы Египта. Уже с давних времен бессильны стражи против хитрости грабителей. Самые могущественные цари тщетно набирали армии надсмотрщиков. Как же я с моим маленьким отрядом должен охранять эту обширную долину?
Мы ведь не боги, чтобы видеть в темноте, как днем. Мы освещаем факелами каждую гробницу и спугнули уже немало грабителей.