Золотой фараон
Шрифт:
Но Картер уже не слышал. У входа в гробницу на него набросился корреспондент «Таймс»:
— Мистер Картер, вы должны наконец сказать мне, когда будет вскрыта погребальная камера. Весь мир ждет результатов с большим волнением. Мой шеф шлет одну телеграмму за другой, а я не знаю, что отвечать.
Картер с сожалением развел руками:
— Честно говоря, я тоже ничего не знаю. Я надеюсь освободить переднюю комнату весной, потом засыплю вход, а на следующий год…
— Боже мой! — закричал репортер испуганно. — Вы шутите, надеюсь. Или вы хотите, чтобы миллионы людей целый год ждали величайшую сенсацию нашего века!
Картер пожал
— Будет ли еще сенсация! Все зависит от того, что нам оставил Менафт.
Журналист ошеломленно взглянул на Картера и схватил карандаш:
— Кто этот Менафт, мистер Картер? Я о нем еще ничего не слышал. Это археолог? Он ваш сотрудник? Он жив? Где я могу его найти?
— Стойте, стойте, — засмеялся Картер. — Менафт — выдуманное лицо. Быть может, так звали одного из грабителей, следы которых встречались нам повсюду — ив передней, и в боковой комнатах.
Репортер вытер вспотевший лоб.
— Вы что-то скрываете от меня, мистер Картер! Я умоляю, скажите мне правду, куда спрятал Менафт золото, которое он вынес из гробницы? Вы давно уже нашли тайник, не так ли?
Он поспешно записал несколько строк в своем блокноте и продолжал спрашивать:
— У Менафта были помощники? Сколько? Кто, кроме вас, знает их имена?
— Только всемогущий бог, — ответил Картер, — но я не уверен, дадут ли вам на небе информацию о том, что происходило здесь три тысячи триста лет назад.
Репортер недоуменно уставился на Картера, затем оттянул двумя пальцами воротник, который вдруг стал ему тесен.
— Итак, золотые сокровища действительно исчезли? — пробормотал он. Это невероятно. Я думал, читатели моей газеты по меньшей мере смогут познакомиться с их описанием.
— Послушайте! — сказал Картер с серьезной миной. — Если вы непременно хотите писать о сокровищах, пойдемте со мной в лабораторию. Я покажу вам удивительнейшие сокровища.
Не обращая внимания на то, идет за ним репортер или нет, Картер прошел в гробницу фараона Сети II, которая служила лабораторией. Он был убежден, что осчастливил лондонского газетчика своим приглашением, поскольку он крайне редко допускал посторонних в лабораторию. Он хотел объяснить этому человеку, который, как и многие другие, верил в болтовню о неизмеримом золотом кладе, ценность древних произведений искусства. Когда Картер указал на великолепно расписанный ларец — шедевр древнего мастера, — он прочел удивление в глазах репортера.
— Не правда ли, вы не ожидали увидеть такую прекрасную вещь? — спросил Картер, принимая его удивление за восторг. — Обратите внимание на охотничьи сцены на крышке ларца. Тутанхамон со своей колесницы поражает из лука диких зверей пустыни. Вы узнаете газелей, диких ослов, страусов и гиен? А какие богатства красок на боковых стенках! Вот картина сражения. Фараон преследует бегущих врагов. Посмотрите на эту суматоху, на убегающих, падающих израненных воинов. Кони, запряженные в боевую колесницу, кажется, топчут копытами врагов фараона. Вы можете взять лупу, чтобы разглядеть подробности, которые художник сосредоточил на столь узком пространстве. И не забудьте этот ларец для белья лишь первый образец искусства, которое дает представление о бесподобном мастерстве древних египтян!
Но он говорил в пустоту. Репортер глядел по сторонам, как будто искал что-то.
— А что было в этом ларце? — спросил он. — Какие-нибудь поразительные драгоценности, не правда ли?
— Конечно, — кивнул Картер. — В нем были необыкновенно
Репортер кивнул, сказал «так, так» и снова безо всякого интереса оглядел предметы, заполнявшие помещение.
— А ничего более существенного вы не нашли? — спросил он наконец. — Я имею в виду вещи из чистого золота. Понимаете, наш читатель хочет все же чего-то волнующего, чего-то окрыляющего фантазию.
Картер закусил нижнюю губу. Он уже жалел каждую минуту, потраченную на этого профана. Он с радостью выкинул бы его вон, но приходилось считаться с тем, что корреспондент представлял одну из крупнейших газет.
— Послушайте, я знаю, что вы можете сообщить вашим читателям, — сказал Картер ядовито. — Если объявить о продаже этого ларца всем директорам музеев и коллекционерам Америки, можно было бы назначить цену в полмиллиона долларов, а получить на аукционе два или даже три миллиона. Это вам подходит?
— Великолепно! — воскликнул репортер и что-то быстро зацарапал в своем блокноте. — Может быть, у вас есть еще что-нибудь для меня в таком же духе, мистер Картер?
— Да. Пойдемте со мной, — раздраженно проворчал Картер. — Вот царский трон, который не купишь за все золото мира.
— Неужели? — удивился газетчик. — Немножко золотых пластинок на кресле стоят так дорого?
— Где ваши глаза, сэр! — возмутился Картер. — Посмотрите на эти подлокотники. Они представляют собой коронованных змееподобных богинь-хранительниц, которые своими крыльями осеняют имена фараона. А головы львов из чеканного золота, разве это не непревзойденное произведение искусства?
— Из чеканного золота? Потрясающе! Это понравится нашим читателям, бормотал репортер. Потом он показал на спинку трона: — И эти фигуры тоже…
— Да, черт возьми, тоже из золота! И я не знаю лучшего изображения царственных супругов во всем искусстве последних тысячелетий. Слева сидит в непринужденной позе сам фараон Тутанхамон, прекрасный, как молодой бог. Перед ним стоит его супруга — царица Анхесенамон, умащивая его плечо. — Картер говорил так, как будто хотел передать слепому свое впечатление от мастерства древних художников. — Как изумительно жизненно передано движение руки. Юная царица почтительно и робко касается плеча своего божественного супруга. В другой руке она держит чашу с благовониями. А над ними — божественное солнце. Его дающие жизнь руки-лучи как бы осеняют царственную чету. Посмотрите, лица обоих покрыты красной эмалью, словно они разгорелись. Головное украшение лазоревой фаянсовой работы. Обратите внимание на серебристый блеск одежды, вставки из цветного стекла и сердолика в орнаментах. Как ослепительно выглядел этот трон, когда из мастерской художника его несли во дворец.