Золотой фонд детектива. Том 5
Шрифт:
— Ну что же, джентльмены, — начал он спокойно, — наши ряды поредели. Все оставшиеся в живых члены Бюро убийств в настоящий момент находятся в этой комнате. За последние двенадцать часов погибло три члена нашей организации. Где же удача, сопутствовавшая все эти годы каждому нашему предприятию? Или фортуна изменила нам?
— Все мы не без греха, — возразил Хаас. — Харкинс и Олсуорти погибли в результате случайности.
— Случайность? Да вы сами в это не верите, Хаас. Случайности не существует. Разве мы не осуществляли контроль за собственными
— Мы по крайней мере в это верим или вообще ни во что не верим, — сухо поправил Луковиль.
— Но могли ведь часы врать, — упорствовал Хаас.
— Разумеется, — признал Старкингтон. — Но разве это случайность — пасть жертвой безграничного доверия к механическому устройству? Изобретения, мой дорогой Хаас, — это работа конструктора, а не мыслителя.
— Смехотворное утверждение, — усмехнулся Хаас.
— Отнюдь нет. К поискам механических решений ведет людей неспособность рационалистически объяснить проблемы. Возьмем, например, эти стенные часы. Разве точное знание часа решает проблемы этого часа? Что мы выигрываем в сфере красоты или морали, зная, что в данный момент восемь минут одиннадцатого часа?
— Вы слишком упрощаете, — возразил Хаас. — Иногда часы могут мстить.
Гановер наклонился вперед.
— Что касается вашей насмешки над конструкторами — созидателями, — подчеркнул он, — то не считаете ли вы тогда нас только мыслителями, а не созидателями?
Старкингтон улыбнулся:
— За последнее время, говоря откровенно, мы не были ни тем и ни другим. Теперь мы должны стать всем.
— Послушайте, — сказал он решительно. — Драгомилов уплыл. Он покинул страну. Вряд ли он вернется. Почему бы нам не отказаться от этого бессмысленного преследования? Мы восстановим Бюро. Драгомилов начал его в одиночку, а нас четверо.
— Отказаться от преследования? — на лице Хааса крайнее удивление. — Бессмысленного? Как же мы сможем восстановить Бюро, если, отказавшись от преследования, мы откажемся и от наших принципов?
Луковиль кивнул головой.
— Конечно, конечно. Я не подумал. Ладно, что же мы тогда предпримем?
Ему ответил Хаас. Худощавый «пламя, а не человек» встал и склонился над столом, на его высоком лбу собрались складки.
— Сегодня вечером в четыре часа отплывает судно «Ориентал стар». Это самый быстроходный корабль на тихоокеанских линиях. Он вполне может прибыть на Гавайи раньше «Истерн клиппер». Предлагаю встретить Драгомилова в Гонолулу но, подготавливая встречу, нам нужно быть осторожнее, чем до сих пор.
— Прекрасная идея, — с энтузиазмом поддержал Гановер. — Он ведь думает, что в безопасности.
— Шеф никогда не чувствует себя в безопасности, — заметил Старкингтон. — Правда, он не позволяет чувству опасности нарушать его равновесие. Итак, джентльмены, предложение Хааса вас устраивает?
С минуту все молчали. Потом Луковиль покачал головой:
— По-моему, нет необходимости выезжать всем. Хаас еще не оправился от ранения. Кроме того, было бы ошибкой помещать все яйца в одну корзину. Я бы предложил Хааса оставить. Может возникнуть необходимость в каких-то действиях на материке.
Это предложение было обдумано остальными. Старкингтон кивнул.
— Я согласен. А как Хаас?
Маленький энергичный человек невесело улыбнулся.
— Я бы, конечно, с удовольствием присутствовал при убийстве… Но я склоняюсь перед логикой аргументов Луковиля. Я тоже согласен.
Гановер кивком выразил одобрение.
— Хватит ли у нас денег?
Подойдя к столу, Старкингтон достал конверт.
— Это я получил сегодня утром. Холл подписал документ, предоставляющий мне право на все наши фонды.
Гановер удивленно поднял брови:
— Значит, он уплыл с Драгомиловым.
— Скорее с дочерью, — улыбнувшись, поправил Хаас. — Бедняжка Холл! Попался в ловушку, заполучил тестя, за убийство которого сам же уплатил деньги.
— У Холла логика подпорчена эмоциями, — заявил Старкингтон. — Судьба эмоционального предопределена, и в общем-то заслуженно. — Он встал: — Ну что ж, я пошел готовить наш отъезд. — Взглянув на Луковиля, явно обеспокоенный, он спросил: — Почему вы нахмурились?
— Пища на судне, — вздохнул Луковиль. — Как вы считаете, у них на все плавание хватит свежих овощей?
Краешек солнца плавно поднимался из-за горизонта. Наслаждавшийся теплым утренним океанским бризом Винтер Холл внезапно почувствовал, что кто-то стоит рядом. Повернувшись, он увидел Драгомилова.
— Доброе утро! — улыбнулся Холл. — Как спали?
Драгомилов с усилием улыбнулся:
— Как и следовало ожидать, — сухо ответил он.
— Когда, мне трудно заснуть, — сказал Холл, — я обычно гуляю по палубе. Такая прогулка помогает нагнать сон.
— В прогулках не было недостатка, — Драгомилов пристально посмотрел на высокого красивого молодого человека, стоявшего рядом. — Ко мне прошлой ночью перед отплытием пожаловал посетитель.
Холл вдруг все вспомнил.
— Грэй! Это ему было поручено обследовать этот корабль!
— Да, Грэй пришел повидаться со мной.
— Он на борту? — Холл оглянулся; приятная улыбка его исчезла.
— Нет, он не отплыл с нами. Он остался.
Холл с недоумением посмотрел на стоящего рядом светловолосого человека и, казалось, начал понимать.
— Вы убили его!
— Да. Я был вынужден.
Холл снова стал наблюдать за восходом солнца. Лицо его было строгим.
— Вы говорите, что были вынуждены. Не означает ли это признание перемен в ваших убеждениях?
— Нет, — Драгомилов покачал головой. — Хотя убеждения могут подвергаться изменениям, если думающий человек достоин звания существа разумного. Я потому сказал — вынужден, что он был моим другом. По крайней мере, можно сказать, моим протеже. И на мою жизнь он покушался, следуя моему учению. Отнимая у него жизнь, я не мог не признать чистоту его мотивов.