Золотой истукан (др. изд.)
Шрифт:
«Обманихи» и есть.
Ну, от мяса отказаться можно бы, - не так уж он много съел его за свою жизнь (хотя и очень приятно вспомнить вчерашнее мясо, зажаренное на вертелах).
И без вина тоже можно прожить.
Но без общения с женщиной…
Стыдно думать о покойной Иаили как о любовнице. Мертва. Но разве на его плечах, на руках, на груди, на животе и на бедрах не сохранилось еще живое ощущение ее прикосновений? Разве он когда-нибудь забудет о ее жгучих ласках? Уйти в манихейскую общину - значит плюнуть на все, что было между ним и нежной Иаилью (все равно что в глаза ей плюнуть), изменить ее светлой памяти, гнусно предать ее, погибшую именно за любовь.
Ему хотелось закричать, упасть на дорогу, зарыться и пыль.
– Нет, отче.
– Руслан остановился.
– Ешь сам свою репу, пей сырую воду, женщин сторонись, - мне твое учение не по душе. Я к тебе не пойду.
– А! Негодяй Сахр, он уже успел тебя осквернить своей порочностью.
– Не трогай его, - я обижусь. И тебя могу обидеть.
Манихей долго бормотал вслед уходящему Руслану не то проклятия, не то заклинания, смерду было наплевать и на то, и на другое.
«Ишь, святой, - думал он злобно.
– И этот заморыш хочет меня в темный гроб затолкать, обещая свет на том свете. Один такой проповедник уже пытался меня околпачить, - вспомнил Руслан ромея Киракоса, которого он вдвоем с Карасем хотел честно высечь.
– Нет, шалишь, дураков больше нет».
…А жара! Мозги спеклись, пламя в глазах.
Пойду- ка, посижу в холодке под тем вон деревом, в ручье лицо ополосну, ноги в воду спущу. Только б на змею не наступить. Как сказал манихей? «Они любят лежать у воды». Сами вы, законники, не лучше змей, любите таиться у живой воды, добычу подстерегать.
Уф! Хорошо тут, прохладно. Только ручей какой-то странный. Уж больно прямой, с гладкими ровными берегами,- можно подумать, человеком вырыт, - но кто сумеет вырыть такой? Сколько сил на это нужно. Нет, все-таки похоже, человек работал: от большого ручья отходит малый, тоже прямой, и по нему вода, мутная, желтая, задушевно журча, бежит на ячменное поле. В грязи у бережка - следы босых человечьих ног. И вдалеке, на той стороне поля, кто-то ходит с большой мотыгой на плече.
Мать честная. А Руслан-то всю дорогу голову ломал: вокруг сады, поля зеленые, дождей же сколько дней уже нету, да и не бывает их, видно, здесь, - как люди с засухой бьются? Откуда воду берут? Вспомнил Руслан, - алан Арсамух говорил о какой-то большой реке. Может, ему доведется увидеть ее.
Отдохнув, чуть остыв, Руслан стал искать дорогу, по которой попал сюда из города. Заговорившись с манихеем, он и не заметил, где ее потерял. Тут целая сеть дорог и троп меж садами, полями, вдоль мутных ручьев, которых не меньше, чем троп, - легко заплутаться. Город-то - вот он, невдалеке, громоздится стенами, башнями; пойду полегоньку наугад, решил Руслан, авось по какой-нибудь дорожке и дойду до ворот.
Но дорожка, по которой он побрел наудачу, увела его с полей куда-то в сторону от города, и вышел Руслан к полноводной реке, к большому мосту. А, это и есть, должно быть, та большая река! Но и она, с глинисто-мутной, почти красной водой в ровных высоких берегах, уж слишком пряма, везде одинаково широка для природной реки. Неужто и эту махину вырыли люди?
«Видишь, что может сделать человек, - подумал Руслан уважительно.
– А мы на Руси ждем дождей, молим о них богов, - и дохнем с голоду в засуху. Но, правду сказать, по нашим буграм да оврагам рек самодельных не проложить».
За рекою - бугристый пустырь в густых сухих бурьянах, на пустыре - приземистая круглая башня. В отличие от выцветшей охры городских глинобитных стен, освещенных солнцем, одинокая башня казалась черной, видно, потому, что стояла к нему теневой стороной. Над нею тучей носились птицы. Хотелось рассмотреть ее поближе.
«Живодерня, что ль, - подумал Руслан, учуяв тошнотворно-сладкий запах тления.
– Э, куда меня занесло».
Но любопытство, будто за шиворот, потащило его через мост к загадочной башне.
– Не подходи!
– услышал он чей-то испуганный голос.
Смотрит: под башней сидит средь желто-серых мохнатых кочек полуголый, в одних штанах, тощий, как смерть, старик. И кочки - не кочки, а огромные, чуть не с медведей, собаки. Экие псы! Загрызут, - что загрызут?
– проглотят живьем. Но хоть бы ухом повел один из этих жирных, откормленных псов, - лежат себе, спят, ноздрей не дрогнут. Сам старик - весь иссохший, чем же он кормит такую ораву собак?
– Не подходи! Я нечистый, - снова крикнул старик. Но, заметив серьгу в Руслановой ухе, успокоился.
– А-а. Хозяин прислал, - есть покойник? Старик встал ему навстречу, пригляделся к серьге - и вдруг замахал руками, завопил: - Не подходи! Уходи. Ты нечистый.
«Вот незадача - то он нечистый, то я» - усмехнулся Руслан. И спросил:
– Почему?
– Твой хозяин безбожник.
«И дался им всем мой хозяин! Видно, для очумелых этих людей самое страшное - знаться с безбожником».
– Хозяин, может, и безбожник, - я тут причем?
– сказал Руслан примирительно.
– Я человек богобоязненный.
– Верно, - сказал старик.
– Я и не подумал, что так может быть. Но сейчас я тебя испытаю. Ел ты, как зверь, когда-нибудь, падаль?
– Что ты, бог с тобою!
– Не занимаешься ли мужеложеством?
– А это что такое?
– разинул рот Руслан.
– И третий из трех самых страшных, неискупимых грехов, обрекающих человека на вечную погибель: не предавал ли ты своих умерших родичей огню?
– Нет, - солгал Руслан. С волками жить - по-волчьи выть.
– Ну, ладно. Коли так, можешь со мной разговаривать. Чего ты здесь ищешь?
– Вижу, башня, коршуны над нею. Хотелось поближе взглянуть.
– Это «кят», башня молчания. Здесь злые духи дэвы справляют бесовские игры. Будь ты правоверным маздеистом, ты не посмел бы приблизиться к проклятому этому месту.
– А ты маздеист?
– Да, слава светлому богу Ахура-Мазде.
– Зачем же ты здесь?
– Я из особого сословия. Здесь и жилье мое, - он кивнул на крохотные хижины, зарывшиеся в бурьян.
– Здесь вся наша община. Мы приставлены к этой башне.
– А что в ней такое?
– Хочешь взглянуть? Разрешу - если дашь монету. Хорошо, что Сахр снабдил его утром серебряной монеткой,- Руслан, не жалея, вложил ее в жадную ладонь маздеиста.
– Мир извечно разделен надвое, -поучал маздеист, ведя Руслана наверх по ступенчатому откосу, примыкавшему к башне снаружи.
– В царстве добра, света и правды властвует Ахура-Мазда, премудрый дух, в царстве зла и тьмы - дух лжи Анхро-Мана.