Золотой ключ, или Похождения Буратины
Шрифт:
Добравшись в своих воспоминаниях до этого момента, Базилио попытался припомнить, зачем он, собственно, это сделал. Кот отлично знал, что его метящий секрет практически невыводим и что он, по сути, испортил помещение, причём надолго. С другой стороны, гусь и козёл не сделали ему ничего плохого, даже наоборот. Базилио полагал, что никогда не следует причинять лишнего зла, вредить без выгоды или необходимости – эта доктрина соответствовала и Святой Библии, и жизненному опыту. Наконец, нанесённый самим жопникам вред был невелик: так себе, мелкая шкода, даже не помешавшая извращенцам завершить
То, что он там увидел, умиротворённости ему не прибавило.
В зале стояла полная тишина. Все сидели ровно, не дыша, уткнув морды кто куда – кто в стол, кто в соседа. Петух, с обвисшим бледным гребнем и дрожащими ногами, сидел враскорячку посреди зала, держа в руках балалайку. С треснувшей деки свисала, подрагивая завитком, оборванная струна – длинная, блестящая. Рядом с петухом валялась мёртвая свинка, из окровавленного рыла торчал обломок флейты, забитой в горло.
А вокруг – и в зале, и у двери, и возле биллиардной – стояли шерстяные.
Их было не меньше десятка, все одинаковые, в новеньком нахнаховском камуфле. У старшего была кривая сабля, у прочих – какие-то железки. У одного в ноздре болталась бронзовая серьга.
Обезьяны были некрупные и выглядели не страшно. Но в зале висела кислая вонь смертного ужаса.
Кот оценил ситуацию. Судя по всему, кучка нахнахов решила подудолить «Щщи» – а потом, по своему обучаю, учинить резню или что-нибудь похуже. Это было против всех понятий, но шерстяные были беспредельщиками и понятия не ставили ни во что. Неясно было, правда, каким образом стая подонков, которая, по всем известным историческим закономерностям, должна была бы давным-давно загнуться от собственного беспредела, сумела не только выжить, но и набрать такую силу. Тем не менее им это удалось, и теперь они успешно прессовали всех, до кого могли дотянуться. Вот и сейчас случилось то же самое: несколько шерстяных пришли в чужой дом, убили гостя и явно намеревались продолжать в том же духе. При полном отсутствии какого-либо сопротивления.
Базилио понял, что замечен, и выступил чуть вперёд, одновременно просчитывая пути отхода. Отметил про себя, что нахнахи расположились довольно бестолково и даже беспечно: будь здесь другая публика, можно было бы взять их толпой на рывок. Но никакой толпы не было. Были испуганные до потери пульса существа, каждое из которых надеялось только на то, что не повезёт кому-нибудь другому.
Начальник нахнахов повернулся, посмотрел на кота внимательно, что-то решил и отвёл глаза. Кот понял это так, что его оценили и не будут мешать уйти. Что, разумеется, и следовало сделать.
– Эй, шерсть, – услышал кот собственный голос. – Это зачем? – он показал на мёртвую свинью.
Главный обезьян приподнял брыли, показав жёлтые клыки.
– Харам, – показал он на свинью. – Куфр, – волосатый палец уткнулся в петушиную балалайку.
Базилио понял, что влип – чёрт знает как, но влип, причём на ровном месте. Он не собирался геройствовать, судьба трусливых и
– Что такое харам? – зачем-то спросил он.
На его удивление, тварь с саблей и вправду задумалась.
– Харам – это чэго нэ любит нащ Тарзан, – наконец выдал шерстяной определение.
– А что любит Тарзан? – кот понимал, что безнадёжно влипает, но остановиться не мог.
– Тарзан любит халяль, – пасть шерстяного расплылась в подобии ухмылки.
– А что такое халяль? – кота несло.
– Я же гаварю – это чэго любит нащ Тарзан! Ты глюпый, да? – удивился зверь.
– Не знал, что Тарзан не любит свиней, – Базилио удалось немного взять себя в руки, и он твёрдо решил, что уйдёт сейчас же, пока не поздно. Что такое «куфр», он решил не выяснять.
– Падажды, – ухмыльнулся нахнах, когда кот повернулся к нему спиной и начал пробираться к выходу. – Ты мнэ нэ заплатиль. За… – он покрутил в воздухе волосатыми пальцами, пытаясь вспомнить сложное слово, – за кансультацыю.
Кот повернулся и посмотрел шерстяному в глаза.
– За какую консультацию? – почти ласково спросил он.
– Я тэбэ сказаль, что харам и что халяль. Это закон твоэй жызнь. Будэщь жить, если будэщь нащ закон. За это, щто ты узналь закон, ты должен платыт.
– И сколько же? – осведомился кот, снимая очки.
– Всё, – лаконично ответил шерстяной, показывая на мешок.
– Знаешь, – улыбнулся Баз, – я лучше отработаю.
Первый зелёный луч раскрошил нахнаху левый глаз, второй – поджарил правый. Нахнах схватился за морду и взвыл.
Кот прыгнул на стол, уклоняясь от брошенной кем-то железяки и выигрывая пару секунд на перезарядку конденсаторных каскадов. Следующий лучик пробил щёку бросавшего и вышел из уха. Тварь упала на пол и задёргалась – видимо, луч не убил её, а только повредил мозговую ткань. Ещё одному нападающему кот засадил импульс в позвоночник. И его, похоже, сломал.
На этом везение закончилось. Шерстяные поняли, что имеют дело с опасным бойцом, и рассредоточились по залу, укрывшись за спинами гостей.
Кот попал в идиотское положение. В рентгене он видел скелетики шерстяных и мог бы поджаривать каждого по одиночке. К сожалению, между каждым обезьяньим скелетиком и лазером имелась прокладка из совершенно постороннего мяса. За жизнь которого по отдельности и в совокупности он в любое другое время не дал бы и гнутого сольдо. Но вот только не сейчас.
Нахнахи тоже оценили ситуацию. Один взял на заточку сисястую зебру и, прикрываясь ею как щитом, вышел на относительно свободное место.
– Гэрой, да? – раздалось из-за зебры. – Слющай, гэрой, – в сиську зебры уткнулась острая железка, вошла под основание, по шерсти мгновенно расползлась тёмная кровь. Зебра дико, до боли в ушах, закричала.
– Э? Чё за дела? – раздалось из угла. Это проснулся пьяный конь-первоход, пропустивший самое интересное.
– Воха, – бросил прячущийся за зеброй. – Разбэрись.