Золотой Мост
Шрифт:
Я без проблем нашла дорогу, так как за это время я уже узнала достаточно маркированных точек во всех четырех сторонах света, по которым я могла ориентироваться. Серый, каменный монстр - Бастилия. Храм, возвышающийся над высокими башнями, считается парижским кварталом греха. Лувр, дворец Тюильри и, наконец, Сена и остров Сите с огромным кафедральным собором.
В это утро на улицах царила обыденная суета, весь мир был на ногах. Казалось, что город трещит по швам от всей этой шумной деятельности. Я нигде не останавливалась, хотя и временами замедляла шаги.
Большинство улиц были грязными и полными мусора, но были также и красивые местечки – цветущая, живая изгородь из розовых кустов, заколдованный колодец с мраморными, оформленными в виде фигуры, сточными желобами, маленький сад в виде парка.
Я прошла через мост Нотр-Дам, в надежде встретить Эсперансу, но магазин масок был закрыт. Зато из парфюмерного магазина напротив ветром донесло масляный запах сирени. Бывший ухажер Сесиль Баптист стоял в магазине перед поднятой стойкой. Он заметил меня, когда я проходила мимо.
Сегодня на нем была бархатная жилетка канареечно-желтого цвета, которая совсем не гармонировала с его смущенным ярко-красным лицом. Я сделала вид, что не заметила его и быстро пошла дальше.
Ставни в комнате Сесиль на улице Перси были еще закрыты, но входная была открыта. Старая консьержка, сидящая, как и в прошлый раз на табуретке перед домом, не стала возражать, когда я вошла. Мне пришлось несколько раз постучать и назвать свое имя, прежде чем, наконец, не раздалось глухо звучащее «Войдите».
Внутри я сразу же споткнулась о лежащие вокруг предметы, но я смогла удержаться за боковую стойку кровати. Через щели между ставнями проникало едва ли достаточно света, чтобы различить подробности в битком набитой комнате. Моим глазам понадобилось несколько секунд, чтобы приспособиться к освещению.
Сесиль села и сонно щурилась на меня.
— Что тебе здесь нужно?
— Ах, я только хотела... я только хотела поблагодарить тебя за все, — внезапно мне показалось, будто это была не такая уж хорошая идея, прийти сюда еще раз. Сесиль не выглядела так, как будто она была рада этому. Я дышала по возможности более спокойно, так как оглушительно пахло сиренью.
И тогда я посмотрела на то, обо что как раз споткнулась, это был кнут, который в последний раз висел на стене. Из этого я заключила, что последний визит Баптисте был совсем недавно. Обосновав это предположение тем, что на маленьком ночном столике рядом с кроватью Сесиль лежали несколько серебряных монет.
Сесиль проследовал за моим взглядом, ее голос звенел ворчливо.
— Да, он был снова здесь сегодня утром. Ну и? Что ты теперь собираешься делать? Побежать к Филиппу и рассказать ему об этом?
— Нет, определенно нет! — заверила я. — Это совершенно твое личное дело! — после короткого, и спокойного, вздоха я продолжила: — Я хотела пожелать тебе огромной удачи с твоей новой пьесы. Ты уже знаешь. Той, которая про автора и девушку. Вероятно, это станет
— Для этого история слишком скучная, — думала она отрицательно. — А теперь дай мне поспать дальше, я устала, — она снова легла и натянула одеяло на лицо. Я определенно застала ее, когда она встала не с той ноги, она определенно не была жаворонком. Я напряженно искала возможность лучше всего выйти из ситуации, так как это представление, этот наш последний разговор навсегда, я считала удручающим.
Тогда мне пришла идея. Я вынула несколько золотых монет из нагрудного мешочка и бесшумно положила к деньгам на ночном столике. С ними она могла бы обойтись несколько месяцев, не прибегая к поддержке Баптисте. До этого времени она, вероятно, заслужила бы ожидаемый успех в театре.
— Всего хорошего, — сказала я тихо. — И большое спасибо за все, — кроме недовольного бормотания не поступило никакого ответа. Я сглотнула пару раз и, наконец, я протянула руку, чтобы осторожно провести рукой по простыне на ее лице. — Я желаю тебе в будущем всего хорошего.
Все еще никакого ответа. Но на этот раз под простыней она подняла свою руку навстречу моей и схватила мою, чтобы коротко ее пожать, а затем снова исчезла. Я глубоко вздохнула и тихо покинула комнату. Снаружи в переулке сидела старая консьержка как равнодушная, большая ворона на табуретке, когда я проходила мимо.
– До свидания, - вежливо сказала я, но она просто молча уставилась в воздух.
Позади меня снова открылись ставни, и показалась взлохмаченная голова Сесиль.
– Еще одно, - сказала она, рукой защищая глаза от яркого дневного света.
– Не доверяй ему.
Озадаченно я повернулась к ней.
– Кому?
– Мушкетеру. Он ведет двойную игру.
– Откуда ты знаешь?
– Все мужчины так делают.
– Но не он.
– Нет. Именно он. Он выполняет приказы Ришелье. Без компромиссов. Не забывай об этом. Ты только средство для достижения цели. Если ты не будешь начеку, твоя жизнь не будет стоить и гроша.
С этими словами она снова захлопнула ставни. Растерянно я пошла дальше, сначала медленно, затем все быстрее и быстрее. На пути к мосту Сен-Мишель я не оглядывалась.
— Для меня это прозвучало так, как будто она что-то знала, — рассказывала я Гастону. — Я имею в виду, о Решелье и его плане. Или о Себастиано. Уже вчера вечером мне показалось так, когда она и Филиппе шептались. Ты хоть раз разговаривал с Сесиль на эту тему? Обо всем о Себастиано?
— Глупость, — ответил Гастон с полным ртом. Он снова приказал своему слуге принести маленькие булочки из Золотого гуся, которые сделал своими руками монсерьер Мирабо для него.
— Возможно, ты разговаривал об этом с Филиппом, а тот затем с ней, — предположила я. Слова Сесиль не шли у меня из головы. Она так... убедительно звучала, и это задело меня. Все, что она приписывала подлости Решелье, я поверила ей не проверяя, но ни в коем случае не верно то, что Себастиано использовал меня для темной цели кардинала.