Золотой песок времени (сборник)
Шрифт:
И показалось, нас на свете только трое. Мужчина, женщина и ребенок.
Снег повалил вовсю. Пушистые хлопья засыпали воротник пальто девушки, ложились поверх одеяла, в которое была завернута малышка. Моя спутница крепко прижимала младенца к себе. Электричка отшумела, исчезла за снежной пеленой, а потом и звук ее стих.
Девушка стала оглядываться вокруг, обозревая станцию. Мне здешние места также были неведомы.
— Пошли, — сказал я. — Раз есть станция — значит, есть люди. Раз есть
Девушка слабо улыбнулась.
— Хотелось бы все-таки поспеть до Нового года.
— Кто тебя ждет? — спросил я — конечно же, не без задней мысли. Сердце мое замерло. Вдруг она скажет: «Друг». Или того хуже: «Муж». Тогда — все пропало.
Или, вернее, не все: просто моя задача усложнялась на несколько порядков. Ведь отступаться я все равно не собирался: будь у нее сердечный друг, и даже муж, и даже дети. Она поразила меня в самую первую минуту знакомства. За прошедшие минут пятнадцать чувство мое к ней, казалось, только росло. Надо же, а я не верил в любовь с первого взгляда!
Эти мысли одновременно с сердечным сжатием пронеслись в голове в то короткое мгновение, пока девушка, наконец, не ответила: «Меня ждут друзья» — и сердце мое всколыхнулось радостью. Друзья — не муж и не бойфренд. Значит, мои шансы растут.
— Нам туда, — указал я на площадь, раскинувшуюся подле последнего вагона электрички.
Мы спешно пошли, почти побежали к очагу цивилизации.
Бетон платформы промерз и был скользким. Чтобы девушка не упала и не уронила свою драгоценную ношу, я придерживал ее под руку.
Площадь оказалась почти пуста. Какие-то синие тени маячили у наглухо заколоченных стальными щитами ларьков. По пустым прилавкам мини-рынка гуляла поземка. У края площади дежурило две машины. Одна из тачек постукивала движком. В салоне виднелись два мужских силуэта.
Не сговариваясь, мы бросились к ним.
Добежав первым, я постучал в окно водителя. Стекло лениво опустилось. На меня глянула сытая рожа.
— Где здесь больница? — запыхаясь, спросил я. — Нам в больницу, срочно!
— Пятьсот, — равнодушно молвила харя.
— А что случилось? — поинтересовался с пассажирского сиденья второй мужчина, казавшийся более человекоподобным, чем первый.
— С ребенком плохо.
— Я поеду, — вдруг вызвался он и стал вылезать из салона.
Первый бомбила с выражением усмешливого высокомерия проводил товарища взглядом: «Дураков, мол, работа любит».
Второй шофер открыл перед нами дверцы стоявшей рядом раздолбанной «Нексии». Мы погрузились — я впереди, рядом с таксистом, а девушка с младенцем сзади. Водитель завел мотор и произнес:
— Я с вас две сотни возьму. Двойной новогодний тариф. Стаканыч совсем оборзел. Больница-то рядом.
Мы отвалили от станции — и уперлись в закрытый шлагбаум. Ни машин, ни людей. Только снег заносит асфальт, семафор, рельсы.
Я вдруг забеспокоился: я давно не слышал голоса малышки. Я повернулся назад и вопросительно глянул на девушку. Она поняла меня без слов и прошептала одними губами: «Все нормально, спит».
— Что с сыночком-то? — спросил вдруг участливый таксист.
— Это не сын, — твердо сказал я. — Дочка.
По-моему, девушке понравилось, что я не стал рассусоливать, а немедленно для простоты усыновил малышку.
Мимо станции пронесся скорый. Никто не смотрел в окна. Казалось, вагоны торопятся встретить Новый год в родном депо. Вихри снежинок клубами разлетались вокруг экспресса.
— Как звать-то девочку? — осведомился водитель.
— Настя, — вдруг уверенно проговорила девушка.
— А что с ней? — повторил он.
Вопрос повис в воздухе.
Девушка знала ответ: обезвоживание, обморожение — но предпочла молчать во избежание новых вопросов: где поморозили, почему обезводили? Я тоже счел за благо не высовываться.
Шлагбаум открылся, «Нексия» рванула вперед.
Через три минуты, пролетев по дачному поселку, мы остановились перед оградой небольшой больнички. Где-то неподалеку раздались хлопки петард. Подвыпивший народ до срока начал встречать праздник.
Тут у меня зазвонил мобильник. Я вытащил трубку. На определителе высветился номер хозяина дачи, куда я следовал. Не дожидаясь расспросов, я проговорил:
— У меня срочное дело. Задержусь. Начинайте без меня. — И, не слушая возражений, нажал «отбой».
Двухэтажная больничка выглядела необитаемой. Свет горел лишь в двух окнах на втором этаже и в одном на первом.
Я расплатился с водилой, а он вдруг предложил:
— Я подожду вас.
— Будет очень здорово, — рассеянно бросила девушка.
Мы поспешили к ступеням больницы.
— Как тебя зовут-то? — спросил я на ходу. — А то получается, что папаня с маманей даже и не знакомы.
— Екатерина, — представилась девушка.
— Максим.
Дверь оказалась заперта. Изнутри не доносилось ни звука. Я нажал звонок. Никакого отклика.
«Зря мы сюда приехали, — подумал я. — Шарашкина контора какая-то». Однако о том, что сам вызвался сопровождать Катю, я не сожалел ни секунды. Как и о том, что я могу пропустить Новый год.
Наконец в глубине зашлепали шаги. В вестибюле зажегся свет, дверь распахнулась. На пороге стоял детина в черной форме охранника. Губы его лоснились, попахивало спиртным.
— Че надо? — буркнул цербер.
— Ребенок в тяжелом состоянии, — решительно отодвинула меня Катя. — Необходима срочная госпитализация.