Золотой Триллиум
Шрифт:
Если они видят Зло в этом, то что скажут, когда узрят пятна «желтой смерти"!
— Болото, — повторил Ламарил. — И время. Вновь мы встречаемся со временем. Но в путь, и чем скорее, тем лучше, — он вскинул руку в том же месте, каким его статуя указывала на древнюю дорогу.
— Дорога опаснее, чем кажется, — предостерегла Кадия. — Джеган!
Вздрогнув, оддлинг подошел к ней. Он и уйзгу в благоговейном ужасе смотрели на тех, кого воскресила Кадия.
Теперь он прошел вперед, держа копье, чтобы прощупывать плиты дороги под наносами. Во-доступы они не надели,
Открытая местность наконец кончилась. Они добрались до твердой земли, где кусты, гнущийся камыш и ползучие растения сменились настоящими деревьями. Кадия испытывала тягостное утомление — ночные труды вызвали ту же слабость, которая охватила ее, пока она прокладывала путь мечом сквозь Тернистый Ад.
Не успели они углубиться под деревья, как ее плеча коснулся Ламарил.
— Тебе необходимо отдохнуть, как и малышам, так отлично поработавшим, — он кивнул в сторону оддлингов. — Хотя этот путь очень изменился — и к худшему, нам он известен. Мы пойдем вперед, а вы следуйте за нами. Но прежде устроим привал.
Воздух здесь был почти свободен от тяжелых запахов болота. Кадия опустилась на землю и только тогда поняла, насколько обессилела.
Тут была жизнь: в ветвях чирикали птицы, а по кривому стволу быстро взбежал пушистый зверек. Смайл извлек из своего мешка что-то, завернутое в листья и защипленное прутиками. Кадия начала возиться с застежками своего мешка, как вдруг его осторожно забрали из ее рук. Рядом с ней на коленях стоял Ламарил. Остальные его товарищи разбрелись между деревьями, а он смотрел, как она извлекает сверточек со спрессованными сушеными корнями, совсем безвкусными, но достаточно подкрепляющими в пути. Кадия на примятых листах папоротника разложила свою долю припасов. Джеган добавил связку вяленых рыбешек, которые пахли не очень-то аппетитно. У Смайла были лепешки из молотых корней камыша, рассыпавшиеся серыми пыльными крошками. Маловато даже для них, а нечем поделиться с новыми спутниками.
Однако те уже возвращались, и не с пустыми руками, а с плодами, мелкими и кислыми по сравнению с дарами сада, какими-то кореньями, еще облепленными черной землей, а двое несли камышину с нанизанными на ней серебристыми рыбками.
Это было очень скромное пиршество, но все было поделено поровну. Это, даже больше всего, что она уже видела, убедило Кадию, какое волшебство она сотворила, хотя и не понимала как. Статуи живут, едят и между глотками смотрят по сторонам широко открытыми глазами, ища…
— Нуерс!
Один из синдонов быстро поднялся и подошел к командиру, сидевшему возле Кадии.
— Мы отправляемся. Фаэль посторожит, пока они не отдохнут…
Кадия хотела было возразить, но понимала, что он прав. Проработав всю ночь, она и од-длинги не могли идти дальше. Хотя она думала, что без ее помощи в Ялтане Хранители не обойдутся.
Многое могло храниться в городских сокровищницах, куда хасситти отнесли все, что осталось после Исчезнувших.
Благодаря такому стражу девушка впервые почувствовала, как спадает с нее бремя ответственности. Она примяла папоротники, сняла шлем-маску и, уютно свернувшись, уснула.
Когда Кадия проснулась, солнце уже зашло, хотя по небу еще тянулись багряные полосы. Джеган сидел возле своего мешка, водя наконечником копья по оселку. Смайл приподнялся с земли одновременно с ней и широко зевнул, показав заостренные зубы. Салин все еще лежала, но едва Кадия шевельнулась, как глаза ведуньи открылись.
Их страж коротал время по-своему. Рядом с ним лежали длинные куски лиан, которые он разделял на волокна и плел тонкую зеленую веревку, проверяя ее крепость через каждые несколько дюймов. Когда оддлинги встали, он собрал ее в руку, и оказалось, что второй ее конец завязан петлей.
Кадия провела ладонью по голове. Ссадины, оставшиеся после схватки с хищной лианой, зажили. Аркан Фаэля неожиданно напомнил ей о петле, стянувшей ее волосы.
Хотя приближалась ночь, ей не хотелось медлить тут. Фляжка и мысль, что ее долг исполнен лишь наполовину, требовали, чтобы она торопилась.
Они прошли мимо места смерти, где тогда она освободила истерзанного уйзгу от мучений. Теперь опасаться негодяев Волтрика не приходилось, но как знать, не затеют ли набега скритеки?
Наконец они добрались до туннеля, через который она впервые попала в Ялтан. Кадия предупредила оддлингов о том, что их ожидает, а к тому же она знала, что они хорошие пловцы от природы. Ну и, конечно, синдон, всю дорогу молчавший, не мог не быть в неведении.
Близился рассвет. Они шли быстро. Даже Салин не отставала. Да и идти по почти всюду обнаженным плитам было легко.
Кадия вновь смело вошла в темноту, где когда-то искала убежище. Вода дошла ей до пояса, и она поплыла, хотя меч немного мешал ей. Но прежде она проверила, что фляжка закупорена плотно. Фаэль собрал все дорожные мешки, связал их своей веревкой и тоже поплыл. Ни Кадия, ни оддлинги не возразили — казалось, он хорошо знает, что делает.
Девушка вынырнула в бассейне, в сумерках вода не голубела, как в тот, первый раз, когда она попала в город этим путем. Перед ней была лестница со статуями Хранителей. Среди них Кадия заметила какое-то движение и замерла в воде, опасаясь выбраться из бассейна.
Затем подпрыгивающие светильники озарили тех, кто вышел к ним навстречу. На ступеньках толпились хасситти, но ее взгляд привлекла высокая фигура среди них. Отблески света играли на граненых как драгоценные камни звеньях кольчуги, но голову и лицо не прятал шлем. Когда девушка встала в воде напротив него, Ла-марил нагнулся, схватил руку, которую она бессознательно подняла в приветственном жесте, и вытащил ее из воды с такой легкостью, словно она была цветком котты, плававшим в бассейне.