Золотой век Испанской империи

Томас Хью

Впрочем, вскоре после этого разразилась новая катастрофа: солнечный мир, в который была погружена Гранада во время королевского медового месяца, закончился в сентябре с прибытием ужасных вестей из Венгрии. 29 августа султан Сулейман в битве при Мохаче разгромил христианское королевство Венгрию; король Людовик (приходившийся Карлу зятем), два архиепископа, пять епископов и множество дворян были убиты. В поражении сыграла значительную роль новая, более мощная и современная артиллерия турок. Удар был совершенно непредвиденным. Неделей позже Сулейман был уже в Буде. Где удастся остановить турецкую армию? В Вене?

Вдова Людовика и сестра Карла Мария пребывала в смятении. Она делала все возможное для того, чтобы ее брат Фердинанд, который был мужем ее золовки, сестры короля Людовика Анны Венгерской, наследовал ее мертвому мужу. В кои-то веки можно было наблюдать единодушный отклик со стороны христиан: дворяне, прелаты, города, все учреждения христианского мира были готовы предпринять все возможные усилия. «И снова, – отмечает современный историк, – Кастилия выказала свою европейскую и христианскую природу» {290} .

290

Fernandez Alvarez (ed.), Corpus Documental, I, 121.

Как

бы там ни было, ответ Гаттинары папе Клименту был отправлен. Этот документ обвинял Климента в вероломстве и оправдывал то, как сурово обошелся Карл с Реджио, Моденой и Миланом. Язык письма зачастую был саркастическим: едва ли можно поверить, замечалось в нем, что наместник Христов способен приобретать земные блага ценой хотя бы капли человеческой крови – разве это не противоречит учению Святого Писания? {291}

Тем временем эрцгерцог Фердинанд был наконец избран королем Богемии. Однако значительную часть того, что осталось от Венгрии, захватил трансильванский дворянин Янош Запольяи – с которым, а затем с его потомками, Габсбурги будут вести то затухающую, то вновь возобновляющуюся гражданскую войну на протяжении двух поколений.

291

Pastor, XIV, 352ff.

После долгого пребывания в Гранаде, 5 декабря король, королева и двор покинули город и направились в Убеду, где на некоторое время остановились в великолепном новом особняке королевского секретаря Кобоса. Именно здесь Карл подписал контракт с Франсиско де Монтехо, позволявший тому завоевывать и колонизировать Юкатан. Это означало отмену прежней дарственной, отдававшей Юкатан Лорану де Горрево, которому это право было предоставлено в 1519 году.

А 7 декабря в Гранаде был издан эдикт, согласно которому сюда, в Гранаду, переводилась инквизиция, до этого имевшая своей штаб-квартирой Хаэн. Этот эдикт положил начало уничтожению значительной части местной культуры и своеобразия – гонению подверглись арабский язык, традиционные платья и костюмы, ювелирные украшения и бани.

Неделей позже Карл подписал также соглашение с еще одним ветераном экспедиций в Новой Испании, опытнейшим конкистадором Панфило де Нарваэсом, давая ему позволение «открывать, проникать и заселять» территории от реки Пальма (возле Пануко) до мыса в самой южной части Флориды – то есть все побережье современного Техаса, Луизианы, Миссисипи и Флориды {292} . Нарваэсу нужна была новая миссия – и вот наконец нашлась такая, которая была как раз по нему.

12 декабря епископ Бадахоса назвал Карла «монархом и повелителем всего мира, чья цель – преследовать и искоренять язычников и неверных» {293} . В Андалусии никто не вздрагивал, слыша слово «искоренять». Перед тем, как покинуть Гранаду, император постановил, что население этого города должно отказаться от мавританских одеяний – впрочем, он давал им шесть лет на то, чтобы износить те, которые у них уже имелись. Карл поручил Гаспару де Авалосу и Антонио де Геваре наведываться в город и проверять, не продолжают ли жители придерживаться мавританских обычаев {294} . Этим людям удалось противостоять таким выступлением, как, например, протест графа Рибагорсы, которого направили арагонские мудехары, чтобы он попытался сохранить их прежний статус {295} . Теперь эти сановники, наряду с некоторыми гранадцами, выступали с прошениями в пользу консерваторов. Некоторые из них доблестно сражались за роялистов в войне с комунерос.

292

Cadenas y Vicente, 68.

293

Fernandez Alvarez (ed.), Corpus Documental, I, 120.

294

Harvey, Muslims, 58.

295

Ibid., 97.

Двор путешествовал из Убеды в Вальядолид, сделав на пути остановку в Мадриде, – маленьком городке в середине Испании, которую кардинал Сиснерос сделал своей временной столицей. Здесь Карл с Изабеллой оставались до тех пор, пока не отправились в расположенный поблизости монастырь Аброхо, чтобы провести там Страстную неделю.

Тем временем в Италии боевой дух имперской армии, разбившей Франциска при Павии, слабел с каждым днем. Солдатское жалованье было постыдно низким. Благородный Авалос умер от полученных ран. В Вальядолиде собрались кортесы, и дворяне заявили, что, если король собирается лично принимать участие в войне против «турок», их жизни находятся в его распоряжении – однако они отказываются платить дополнительные налоги для финансирования кампании. Прелаты также заявляли, что не могут дать денег, а прокурадорес, представлявшие города Кастилии, настаивали, что страна чересчур бедна для подобных экстравагантных предприятий. Нищенствующие ордены заявили, что их миссия – молиться за победу; хотя иеронимиты все же согласились продать свои серебряные потиры, если станет очевидно, что именно христиане первыми заключили мир. Бенедиктинцы также предложили 12 тыс. дублонов, а военные ордена согласились пожертвовать

пятую частью своих пенсионов.

Карл раздумывал над возможными последствиями этих разочарований, когда до него дошли новые дурные вести, – на этот раз из Италии. Предыдущей осенью частная армия семьи Колонна вошла в Рим, и папа бежал в свой замок Кастель-Сант-Анджело на Тибре. Докладывали, что прежний папский дворец в Ватикане был полностью разграблен – солдаты обшарили даже папскую гардеробную и спальню {296} . Имея перед глазами такой пример, изголодавшаяся имперская армия приняла это за намек. В мае 1527 года она также вошла в Рим – приказ о наступлении отдал командующий, коннетабль де Бурбон. Хаос царил повсеместно. Большинство движимых предметов, как, например, золотой крест Константина, золотая роза, полученная в подарок папой Мартином V и тиара папы-реформатора Николая V, пропали. Аббат Нахера говорил, что ничего сопоставимого с этим не было видано со времен разрушения Иерусалима {297} . В безопасности не был никто. Были убиты порядка 4 тысяч человек, среди них и сам Бурбон – возможно, выстрелом из аркебузы Бенвенуто Челлини. В этой смерти придворный Кастильоне увидел знак божественного гнева, направленного против его армии {298} . Ватиканская библиотека оказалась спасена только благодаря вмешательству принца Оранского, который тоже был ранен и отдавал распоряжения с постели. В Сикстинской капелле устроили стойла для лошадей {299} .

296

Pastor, XIV, 332.

297

Bataillon, Erasme, 407.

298

Аббат Нахера – императору, после 6 мая 1527 года, цит. в Rodriguez Villa, Metnorias, 134–41.

299

Той самой, с потолком работы Микеланджело – законченном в 1512 году.

Узнав об этих событиях в середине июня, император Карл сказал, что он совершенно не желал такого dйnouement; можно не сомневаться, что он не имел отношения к жестокостям, которые творила его армия. Тем не менее, папа в Кастель-Сант-Анджело был теперь его пленником, как прежде Франциск I. Карл написал Бурбону – он еще не знал тогда о его смерти, – что больше всего он желает «доброго мира» и надеется, что папа прибудет в Испанию, чтобы помочь его добиться {300} . Гаттинара оставался под рукой. Талантливый секретарь Карла, Альфонсо де Вальдес, писал в своем диалоге «Lactancio y un arcediacono», что Рим получил не больше того, что заслуживал {301} .

300

Карл – Бурбону, 6 июня 1527 года, в in Rodriguez Villa, Memorias, 202–3. См. комментарий Мартинеса Милана в Carlos V y la Quiebra, 142.

301

См. Fernandez Alvarez, Carlos V, 371–2; Valdes, Didlogo, 14.

Затем Карл полностью отдался празднествам, устроенным в Вальядолиде в честь рождения его наследника, инфанта Филиппа, «Hispaniarum princeps». Торжества проходили в доме Бернардино Пиментеля, отпрыска знаменитого рода графов-герцогов Бенавенте, прямо напротив церкви Сан-Пабло. Впервые император имел с собой превосходный комплект гобеленов, изображающих добродетели, который был сделан в честь его коронации в Ахене в 1520 году {302} .

В том же июне Франсиско де Монтехо, опытнейший конкистадор, который сам извлек немало пользы из всех своих добродетелей, отплыл из Санлукара и с четырьмя кораблями и 250 солдатами двинулся к Юкатану {303} , а Панфило де Нарваэс отправился во Флориду на трех кораблях, имея при себе 600 человек {304} .

302

Они были сделаны по заказу Маргариты, тетки Карла, по рисункам Бернара ван Орли и Жана Госсэра. Гобелены изображали вещи, необходимые для хорошего правителя: Фортуну, Благоразумие, Добродетель, Верность, Славу, Справедливость, Благородство и Гордость. Карл купил эту серию у Фуггеров, каждый гобелен был в высоту пять метров и от восьми до десяти метров в ширину. Комплект гобеленов был доставлен в Севилью в 1526 году.

303

См. главу 9.

304

Paso, I, 104.

Интеллектуалы Испании собрались в этом месяце в Севилье, чтобы обсудить значение работ Эразма Роттердамского под благосклонным председательством Верховного инквизитора Алонсо Манрике де Лара – либерального деятеля церкви, которому Эразм посвятил свою книгу «Enchiridion militis Christiani». Ее перевод на испанский, выполненный знаменитым проповедником Алонсо Фернандесом де Мадридом, каноником Паленсии и архидьяконом Алькора, и отпечатанный Мигелем де Эгуйя из Алькалы, имел такой общенародный успех, какого доселе еще не бывало в истории испанского книгопечатания.