Золоту – жизнь, человеку – смерть
Шрифт:
Завтра решается судьба императора и его семьи, У Василия есть еще время окончить незаконченные картины. Пусть останется ночью при царской семье и пусть рисует. Марье-царевне и царевичу нравится Василий, и они в веселом настроении проведут еще одну или две ночи.
Нарисованные картины проживут сотни лет, они больше передадут, чем любая книга. По картинам Василия можно будет писать книги. Профессор говорил Ковалевскому, что он достиг совершенства.
А что такое в искусстве совершенство, Украинский не знал. Но он знал, что при новой жизни, без царя, жизнь должна быть не хуже, а лучше. Люди должны знать своих царей и королей, знать свою историю.
Василий показывал одну картину за другой. Украинский был в восторге, такого количества картин он не ожидал увидеть.
– Что тебе нужно, чтоб ты закончил картины?
– Нужно время, сама Марья с царевичем.
– Времени у тебя почти нет, я даю тебе сутки и используй их, как тебе велит твоя душа, останься на одну-две ночи в тюрьме. Но только об этом, кроме нас с тобой никто не должен знать. К тебе никто ночью не придет, не потревожит. Тайна царской семьи находится в твоих руках. Ты должен всегда помнить, что о пребывании царской семьи в тюрьме знаешь ты, я и мое начальство. А для остальных он в другом конце города.
Сотник пришел на работу в поднятом настроении. Он радовался и огорчался. Радостно было, что он всю ночь будет рисовать с натуры царевну и царевича. Огорчен был тем, что знал правду: жизнь царской семьи в опасности.
О побеге и речи не может быть. За последние дни в несколько раз увеличили охрану тюрьмы, где сидят монархисты, пытавшиеся в свое время спасти царский трон. А самого царя здесь нет, есть только «заразные» больные.
А уважение к искусству у Украинского – это его маленький ход. Если тайно уничтожат семью Николая II, то не забудут и обо мне, – подумал Василий. Ведь, кто раньше знал царскую семью, ушли на фронт. А куда его пошлют? На смерть!
Все покидали здание тюрьмы, Василий зашел в потайную комнату и через нее в камеру к царевне.
Александра Федоровна вышла в коридор, потом вернулась.
– Я могу видеть мужа с сыном? – спросила она у Василия.
Взяв под руку царевну, он вышел из камеры и подошел к двери, за которой был император.
Император с удивлением посмотрел на стоящую в двери жену.
– Мы можем целую ночь с сотником провести, поиграть в карты, домино, что-нибудь рассказать друг другу.
– Рисовать будешь, сотник? – спросил император.
– Если вы пожелаете!
– Да!
Николай вышел из камеры и пошел по коридору. Василий вынес царевича и усадил на стул возле фонаря. Пошел в потайную комнату, принес оттуда колбасы, сала, ранних овощей из лавки еврея, для женщин бутылку шампанского, для царя – коньяк, царевне и царевичу в коробочке сладости.
– Сегодня у нас, сотник, царский ночной пир. Что тебя угораздило сегодняшнюю ночь провести с нами?
– Есть тайна, о которой нельзя говорить.
– Иногда можно.
– Не сегодня-завтра город возьмут чехословаки.
– Если мы останемся живы, это хорошо. Мы будем на свободе!!!
А где находятся сегодня наши друзья?
– Одни наверху, над вами, а другие в бегах.
– Каких больше? В бегах или здесь?
– Над нами больше, в бегах те, кто не был дома во время ареста.
– Что слышно о Зареве?
– Он воюет, говорят, в почете, хотя отступает, но опасен для врагов.
– Он всю жизнь был опасен, все задуманное выполнял, прав или не прав. Таков был у него и отец. При стычке с турками, от них убегал, а когда узнал, сколько их, сказал солдатам: – на одного из нас по три турка.
Они одержали победу, турки сдались. Вся жизнь Зарева – это большая тайна, потому и услали его из дворца в захолустье.
– А может это преданность вам и вашему престолу.
– Преданность показал своим бегством к большевикам. Обещал спасти нас, а перешел к большевикам.
– Будем ждать чуда, – сказала Александра Федоровна.
– Майор говорил год тому назад, будет чудо, если я выйду на свободу. Они предлагали мне бороться за свою свободу, а я отказался.
– Где он, сотник?
После получения вашего письма собирается в дорогу, а может, готовит своих солдат!
– Сходи, сотник, завтра к нему, узнай, как он? А может тебе не велено нас оставлять?
– Днем можно. Я у всех на виду, никто не приметит, что я отлучусь на часок.
– Ты любишь рисовать, сотник, иди порисуй царевн и Алексея, они заждались тебя.
Сотник начинает рисовать, Николай II и Александра Федоровна взялись за руки и стали прохаживаться по длинному коридору.
Царевич позирует и рассказывает Марье царевне смешные истории. Окончив рисовать, сотник собирается уходить. Царевна просит его побыть с ней еще немного.
– Никак, Вася, не могу привыкнуть к тюрьме, мама ночами плачет, а я лежу и слушаю, как она плачет, начинаю тоже плакать. Слезы бегут по лицу, а я боюсь их вытереть, чтоб мать не потревожить.
– А ты бы, царевна, подошла бы к матери и успокоила. Поплачет и уснет.
– Пробовала, Вася, несколько раз, но она начинает плакать в голос, встает перед иконами в истерике молится и кричит: «Почему покинул ты нас, всевышний, зачем мучаешь меня и мою семью?» Мне становится страшно, и я отхожу в угол около двери, начинаю сама плакать, и умоляю мать успокоиться. Один раз подошла к ней, обняла ее во время сильного возбуждения, она стояла тогда на коленях и стала просить прощения. Всю ночь не спала, ухаживала за ней. Только к утру она уснула и то на часик. Боюсь ее, Вася, около нее мне становится страшно.
Сегодня при твоем появлении она повеселела, даже улыбнулась несколько раз. Дай бог, чтоб она хоть сегодня крепко поспала, сон дает надежду, силу и энергию.
Врач Боткин часто маме говорит: «Не забудьте, ваше императорское величество, каков ваш сон, таков и день ваш».
А нынче у нас все дни плохие, откуда взяться хорошим снам. В тюрьме меня и сны покинули, забыла, когда последний сон видела.
– Когда человек не видит снов, он страдает.
– А я, Вася, сильно постарела?