Золотые бархатцы
Шрифт:
– А пенсии? Пенсии они получают?
– не успокаиваюсь я.
– Конечно. Тут Лев Александрович такую штуку придумал: когда старики начинают возмущаться, что не привыкли к дармовым харчам, им предлагают отдавать часть пенсии в фонд помощи детям из малообеспеченных семей.
И детям - лишняя игрушка, а главное, пенсионеры наши чувствуют себя людьми помогающими, а не дряблыми развалинами, которые стоят с протянутой рукой. У нас на доске объявлений даже списки вывешивают, кому помогли, куда деньги пошли. Не знаю, правда или нет, но вот такая хитрая схема для поднятия самооценки стариков. Особенно дедушки гордятся. Настоящий мужик, он же и в девяносто
Незаметно мы подошли к главным воротам.
– Ну, что... я на остановку побежала. Надо торопиться к своим спиногрызам. Небось, не спят еще, папка-то фиг уложит.
Она машет рукой и идёт дальше по тропке, ведущей к автодороге. Света убегает так быстро, что я не успеваю предложить ей подвезти до дома. Мысленно даю себе пинка, досадуя на собственную нерасторопность.
Приехав домой, сразу достаю удобные мокасины. Фотографии для пропуска, весь день пролежавшие на столе, предусмотрительно кладу в сумочку. Нужно выспаться. Завтра рано вставать.
Глава 3.
На следующее утро я уже как полноправный работник иду с полученным пропуском в кармане, жадно вдыхая утренний воздух. У главного корпуса толпятся десять-пятнадцать постояльцев. Это пожилые мужчины. Они одеты в камуфляжные костюмы цвета хаки, кепки и резиновые сапоги. У кого-то в руках чехлы, по-моему, от удочек.
Рыбаки?
Рядом суетятся молодые люди в синей униформе вокруг небольших белых автомобильчиков, похожих на те, которые перевозят гольфистов по полю во время матча. Они ловко загружают в автомобильчики сумки со снастями и складные стулья. Замечаю, что сами они тоже одеты в резиновые сапоги.
– С утра пораньше собрались, - кричит Света кому-то в толпе пожилых рыбаков.
– Да, Светочка, хотим на утреннюю зорьку успеть, - отвечает ей низкорослый старичок, - вот наловим рыбы - будет вам ушица!
– в его глазах сияет мальчишеский задор и радостное предвкушение.
Будто бы услышав его слова про уху, появляется одна из поварих столовой с помощницей: обе в белых халатах. Они несут пакеты с рядами белых коробок и термосов.
– Вот, - пыхтит она и отдает пакеты любезным молодым людям в голубом.
– А то даже не позавтракали с утра, как маленькие с этой рыбалкой. - Она отдувает упавшую на лицо прядь.
– А тут работает много молодых парней, - замечаю я.
– Думала, в сестры-сиделки идут в основном женщины.
– Да, это интерны наши. И среди них есть очень даже симпатичные медбратики, - Света хитро ухмыляется и заговорчески мне подмигивает.
– Так что мы сейчас быстро найдём тебе нового мужа.
Я вздыхаю. Нет уж! Я только что оттуда и обратно в жены не очень-то хочу. Хотя где-то у меня глубоко в душе маленькая девочка запрыгала и захлопала в ладоши при мысли о романтическом приключении с каким-нибудь привлекательным интерном. Во всяком случае, я уже два месяца как свободная женщина и могу себе позволить небольшое увлечение.
Наконец рыбаки и их сопровождающие погрузились в белые машинки. Проводив взглядами, как они тихоходной колонной отъезжают от парадного входа, направляемся к Лидии Михайловне.
Она уже проснулась и сидит на кровати, сосредоточенно надевая слуховой аппарат.
– Доброе утро!
– жизнерадостный голос Светы наполняет салатовую комнату.
– Это правильно. Сразу аппарат одевайте, а то вы не только Егорыча,
Я непонимающе смотрю на них. Лидия Михайловна улыбается глянцем вставных протезов:
– А ему даже полезно было просветиться, - она поворачивается ко мне.
– Тут как-то Света пошла на планерку во втором часу. А я думаю, посмотрю передачу про Карузо. И так мне этот аппарат надоел. Я его возьми, да и сними, - она смеётся с видом весёлой проказницы, и лучики морщинок разбегаются от её глаз.
– А Егорыч из восемьдесят восьмой комнаты, что за стенкой, хотел матч то ли футбольный, то ли хоккейный, черт его знает, посмотреть. Так вот подходит он ко мне за обедом и говорит: "Ну, что? Пойдете со мной в оперу в следующую пятницу. Говорят, недурственные артисты выступают". А я ему: " Чего это ты?" А он, оказывается, всю передачу со мной прослушал. Говорит: сначала палкой в стену постучал - не слышу. Хотел уже идти ко мне, чтобы я, глухомань, потише сделала. А потом заслушался. Красиво, говорит, поют. Ой, умора.
– Они теперь каждый месяц на премьеры ходят, - вставляет Света, подавая Лидии Михайловне стакан воды и три таблетки.
– Цинниризин, Тромбо асса и половинка Эналаприла, - обращается она ко мне уже более серьезным тоном.
– Ну, мы с тобой еще в больницу сходим сегодня, карточку посмотрим, я тебе про лекарства расскажу.
– Таблетки, таблетки... Ох, старость - не радость, - улыбка сходит с лица Лидии Михайловны.
***
За завтраком мы заняли столик у окна. Просторная столовая, исполненная в бело-желтых и терракотовых тонах, пропитана волшебными запахами кофе и свежеиспеченных булочек с корицей. За столиками сидят бабушки и дедушки, склонив головы над тарелками, и медленно пережевывают еду. Среди моря седых голов и рубашек пастельных тонов яркими пятнышками выделяются синие униформы работников. Это молодые люди и девушки, а также женщины среднего возраста. Они смеются, что-то рассказывают друг другу и своим пожилым собеседникам. Замечаю, что негромким фоном из колонок под потолком доносится нежная классическая музыка. Она играет тихо и ненавязчиво, создавая приятную атмосферу, наполняя душу умиротворением и спокойствием.
– Не могу с утра много есть, - Лидия Михайловна отодвигает свою тарелку с овсяной кашей и сухофруктами.
– Нет сил ещё что-то жевать.
– А их и не будет, если ничего не пожевать, - Света мягко возвращает тарелку на прежнее место.
– Кто тут опять есть отказывается?
– за спиной раздаётся громкий бас.
– У нас в спорте говорят: кто завтрак не съел - тот сопернику десять очков форы подарил.
Оборачиваюсь и вижу высокого пожилого мужчину с залихватскими белыми от седины усами. Он опирается на деревянную палку с массивной рукояткой и улыбается. Рядом с ним стоит девушка неопределенного возраста с длинными ресницами и грустным взглядом. В её руках поднос с двумя тарелками.
– Доброе всем утро! Мы к вам присоединимся?
– спрашивает старик.
– Доброе утро! Конечно, садитесь. Знакомьтесь: это Вита - моя новая сменщица, - Света указывает на меня широкой ладонью.
– Очень приятно. Василий Егорыч, - он поглаживает свои мохнатые усы.
– А это Эля.
– Мне тоже, - я улыбаюсь ему в ответ.
Ах, вот он какой, новоиспечённый любитель оперы.
Вспоминаю утренний разговор и смотрю на Лидию Михайловну. С ней произошла разительная перемена. Она чинно ест кашу, медленно поднося ложку ко рту, и закусывает сдобной булочкой.