Золотые колдуны
Шрифт:
— Я так никогда и не поблагодарила вас за телестре на рее Ай, — сказала Родион.
— Да тут не за что…
— Это спасло мне жизнь. А в Касабаарде… — Ее золотые глаза прояснились. — Не знаю точно, Кристи. Когда вы покидали Ширия-Шенин, мне более всего другого хотелось отправиться с вами. Я хотела путешествовать. Теперь, после риардха, у меня уже не будет больше такой возможности. И не знаю, хочу ли вообще покидать Южную землю.
— Ведь это только на один год.
— Да к тому же в хорошей компании, я знаю. Путешествовать — ненадежное занятие, — сказала она, — но, думаю, я вернусь, а также
— Надеюсь.
Молодой говорящий с землей, ехавший со всей группой в Медуэнин, подошел к нам и сел на землю. От него исходило такое же веселое спокойствие, какое я наблюдала и у Телук.
— Рурик-амари также вернется, — медленно сказала Родион.
— Она снова придет, — мягко согласился говорящий с землей. — Пусть огонь Богини исцеляюще подействует на нее и изгонит из ее души тот другой огонь; она т'ан Родион, будет снова жить на земле.
— Я не это имела в виду. — Молодая женщина была упряма. На нас упала тень облака, которое западный ветер постепенно гнал в направлении римонской равнины. Когда снова показалось солнце, Родион продолжила: — Я слышала, как люди говорили, что сны о предыдущей жизни, что снятся вам, говорящим с землей, это ничто иное, как воспоминания. Воспоминания о людях, которые жили раньше, передаваемые из поколения в поколение точно так же, как была передана золотая кровь Рурик-амари. И больше ничего.
— У вас есть ощущение, что это так?
— Не знаю. Вот вы, — она перекатилась по цветам тысяч и снова посмотрела на меня, — у вас не бывает снов о предыдущей жизни, С'арант, у вас нет телестре, нет связи с землей… Что значит для вас Богиня?
— Не знаю, Родион.
Говорящий с землей сцепил друг с другом тонкие пальцы своих рук и зарыл когтистые большие пальцы ног в мох.
— Вы были представлены Богине, С'арант.
— Вы слышали об этом?
Он отрицательно покачал головой. На его бритую голову упала тень; над нами плыли облака.
— Это и так заметно.
Я сказала:
— Я все еще не знаю, что это означает.
— Я тоже не знаю, — сказала Родион, но вы так живете, люди из другого мира, и для меня это непривычно.
— Как же так: не иметь телестре… Нас называют безземельными, — сказал говорящий с землей, — потому что мы покидаем свою телестре и мы — единственные, кто это делает. В церкви нет телестре. Поскольку мы не имеем земли, она вся наша. Если у вас есть хотя бы небольшая ее часть, это означает, что на остальное вы не имеете никаких прав. Это то, что должно быть продемонстрировано человеку в изгнании: если не имеешь ничего, то это означат, что имеешь все.
Ору, как я заметила, пошел в сторону, а Марик была слишком занята разговором, чтобы это увидеть. Я извинилась и пошла ловить мархаца.
Я почувствовала облегчение, уйдя от беседы, смысла которой не понимала. Эта уверенность ортеанцев… Они не боялись смерти, потому что знали, что вернутся, они не боялись боли и болезней, потому что самоубийство не являлось для них грехом. Живая история и изношенная техника — парадокс Каррика V.
Я набросила поводья Ору на сук зику. Мархац опустил голову, слегка толкнул меня и фыркнул. Я погладила его вблизи рогов, на которые были надеты колпачки.
Блейз и Марик, все еще разговаривая, играли тем временем в
Блейз посмотрел вверх, его лицо в красных и белых пятнах растянулось в улыбке. Он посмотрел открытыми глазами на солнце.
— Пора в дорогу. — Его сильные руки смели фишки в мешочек. Игра навсегда оставалась незаконченной. — Вы поедете с нами дальше, Кристи? Вы еще успеете вернуться до захода солнца.
«А Кирриах, кажется, был почти лучшим временем, — подумала я, — когда нас окружали безлюдная ледяная пустыня и холод, с которыми пришлось долго бороться, и не чувствовалось ни ортеанской, ни человеческой злобы».
— Да, — сказала я, — я поеду с вами.
— Не знаю, что я забыла, — прошептала Керри Томас, — но клянусь моей жизнью, что это что-то чрезвычайно важное.
— Ну что, тогда все в порядке? — Хакстон поднялся позади нас, не дожидаясь ответа. Длинная галерея была заполнена людьми; прощальная аудиенция могла начинаться.
Керри недовольно ерзала туда-сюда и одергивала свой мундир.
— О, господи, как я презираю официальную сторону нашей профессии!
— Я бы тоже вполне без нее обошелся.
— Во всяком случае, я не доверяю ортеанцам упаковывать мои кассеты с записанной информацией… — Она замолчала, когда Хакстон начал говорить прощальную речь, с трудом произнося имирианские слова.
Седьмой день оказался настолько загруженный работой, что у меня не нашлось времени, чтобы осознать, что мы уезжали. Восточный холм Мал'ис был освобожден до утреннего звона; я все упаковала с помощью Дэвида Мередита, который сейчас разговаривал с Эвален Керис-Андрете. После этого уже не оставалось времени ни на что иное кроме того, чтобы спешить в Цитадель.
— С тем же успехом они могли бы посадить «челнок» на одном из этих ближних островов, — добавила еще Керри. — Спаси нас боже, не дай судну утонуть.
— Это хороший корабль, и если не будет тайфуна, мы доплывем невредимыми.
— Это приятная мысль, — с иронией сказала она.
Джат «Лиадине („Южный ветер“) должен был доставить нас на восточные острова, потому что совершал долгое плавание до Саберона и Кутанка.
«Где же сейчас находится „Ханатра“? — спросила я себя. — И где теперь будет жить Герен? Плывет ли он все еще на запад, к тем островам, которые, если верить проведенному спутниками анализу, представляют собой остатки огромного континента?»
Я отбросила воспоминания и вышла вперед, чтобы поговорить с Сутафиори и принять от нее последние сообщения для руководства Доминиона.
У нас получилась официальная прощальная беседа, обогащенная своеобразием и мягким юмором, типичным для ортеанского менталитета. Далзиэлле Керис-Андрете обладала сложной простотой.
— Вероятно, это не последняя возможность, при которой мы видим друг друга, — наконец сказала она.
— Я тоже надеюсь, что это так, Т'Ан.
На ней было летнее одеяние из хирит-гойена, грива лежала на голове в форме даденийских косичек, на поясе висели узкие харуры. Ничто в ней не выдавало Т'Ан Сутаи-Телестре, даже затененные глаза.