Золотые поля
Шрифт:
— Правильно. — На нервной почве мальчишке казалось, что в животе у него бьется стая птиц. — Но помни, Белла, ты должна молчать. Нельзя будет ни говорить, ни стонать, ни чихать. Любой звук тебя выдаст — и доктор Брент придет в ярость. Ты еще не видела его рассерженным.
— Что он тогда сделает? — спросила девочка, и глаза у нее расширились.
— Тебе ничего. Но мне? Наверное, выпорет или отошлет куда-нибудь навсегда. Он терпеть не может, когда его не слушаются.
— Ой, Робби, давай тогда не будем этого делать.
— Нет, послушай! Будет очень весело. Мы встретимся с Недом, поедим мороженого и
— Тогда давай быстрей. Завяжи меня в простыню.
Кивнув, Робби развернул заранее припрятанную связку простыней.
— Ни звука, Белла. Выходи только тогда, когда я скажу тебе, что можно.
— Я знаю.
— Когда услышишь мой голос, Белла. Обещаешь?
— Обещаю.
Белла была такой крошечной, что походила на эльфа. Ее ручки и ножки с легкостью складывались, так что вскоре она оказалась упакованной в простыни. Робби завязал узел. Перед ним будто оказалась прекрасная бабочка, готовая выйти из кокона.
— Сиди так, словно ты отдыхаешь, — предупредил он. — Локти и колени не должны выпирать. Представь себе, что ты — это простыни. — (Тут девочка хихикнула.) — А теперь тихо, Белла. Больше ни слова, пока мы не доберемся до места.
Она больше не издавала ни звука. Робби перекинул связку через плечо. Хорошо, что он выполнял достаточно много тяжелой работы, поэтому стал выносливым и мускулистым. Прежде чем уходить, он посмотрел на собственное отражение в оконном стекле. Вид вполне естественный. Успокоив дыхание, он пошел, напоминая себе, что главное — уверенность. Глядя на него со стороны, никто не должен заподозрить, что происходит что-то необычное.
Как ни легка была Белла, Робби все-таки ощущал спиной ее вес. Он заставил себя идти медленно, чтобы она не билась о его спину. Робби дошел уже почти до самой повозки, когда раздался голос, которого он боялся больше всего на свете.
— Прошу прощения, доктор Брент? — отозвался он, кладя белье на землю.
— Подойди сюда, мальчик!
Ему пришлось идти к врагу. От Брента его отделяло футов тридцать, но мальчишке показалось, что такого длинного пути он не проделывал никогда. Жара уже стала испепеляющей. Надо было побеспокоиться о шляпе для Беллы — если она выдержит жару внутри этой связки простыней. В душе у Робби взмыла волна паники, во рту пересохло. Он был убежден, что у него на лице большими буквами написано, что он провинился. Брент все знает, это точно, и теперь заставит Робби заплатить.
— Что это ты делаешь? — осведомился директор приюта.
Невероятным усилием Робби сохранил самообладание и ответил:
— Я говорил вам, доктор Брент. Матрона просила проследить, чтобы чокра взял все белье, потому что последние пару месяцев он халтурил. Я помогаю грузить вещи.
— Вижу. У тебя взволнованный вид, Робби. К тому же еще утро, а ты уже мокрый от пота. Что-нибудь случилось?
Робби сделал медленный вдох и пояснил:
— Честно говоря, я не очень хорошо себя чувствую, доктор Брент. Я плохо спал. Наверное, вчерашний дхал [4] вредно на меня подействовал.
4
Дхал — карри с чечевицей. (Прим. перев.)
— Больше
— Пройдет. Попью побольше.
— Кстати, по-моему, я просил тебя принести мне воды.
— Я просто подумал, что сначала помогу нагрузить повозку.
— Мне кажется, что тебе по какой-то причине страшно неймется уехать на этой повозке.
Робби внутренне застыл. Ему оставалось лишь надеяться, что страх не отразился мгновенно у него на лице. Впрочем, теперь он уже и сам его не чувствовал, внутри у него все онемело.
— Я… не хочется подводить матрону, — запинаясь, пробормотал мальчик.
На ходу у него родилась еще одна ложь. Последняя попытка. Если Брент догадается, что это блеф, то ничего другого в запасе нет.
— Она сказала, что если я выполню все поручения до того, как дхоби отправит обратно выстиранное белье, то смогу сходить в храм и принести пожертвование моей матери.
— В самом деле? С какой стати такая щедрость, Робби?
— Потому что в последнее время я много ей помогал. Еще она хвалила меня за то, что я подружился с Синклерами.
— Действительно?
Робби кивнул.
— Что ж, в таком случае, я переговорю с матроной. Не следует так часто тебя выделять, тем более что ты и без того долго пользовался моей благосклонностью.
В ушах у Робби стучало, голова ныла от невыносимого физического напряжения. Если это продлится еще хотя бы недолго, то его просто разорвет на глазах у Брента.
— Арабелла Синклер так и не явилась на занятия. Я приказал слугам искать девочку. Ты ее не видел?
— Видел. — Робби подивился сам себе. — Я сказал ей, чтобы она поспешила в класс. Белла пряталась в картонной коробке, в спальне. Она плакала, доктор Брент, и я, как мог, утешил ее, но вы сами видите, у меня не очень много времени. Я тороплюсь.
— Так-так, и?.. — Доктор пощелкал пальцами перед носом у Робби.
Голова мальчишки резко откинулась назад, но он сумел сказать:
— Она, наверное, уже в классе, с остальными детьми.
— Хорошо. Молодец. А теперь, принеси-ка мне мой кувшин с водой, да побыстрее, джалди, джалди!
Робби покосился на узел с бельем. Тот лежал на самом солнцепеке, но в этот момент Робби ничем не мог помочь Белле.
Он бросился на кухню. Айя [5] занималась тем, что, сидя на полу спиной к двери и ловко удерживая ногами камень, перетирала на нем чеснок, имбирь и лук. При этом она негромко что-то напевала.
5
Айя — няня, служанка из местных жителей в Индии или других бывших британских территориях. (Прим. перев.)
Мальчик спросил, принесли ли воду из колодца.
— Есть немного кипяченой, совсем чуть-чуть, — ответила она. — Остальное остывает.
Кивнув, Робби приблизился к большой бадье с холодной кипяченой водой. Его отчаяние, годы, которые он провел, страдая и мечтая освободиться, желание избавиться от нищеты и защитить Беллу от рук чудовища по имени Брент — все это слилось вместе, образовав темный, воспаленный нарыв ненависти. Тот съест его изнутри, если он не исцелится, отомстив. Имелся только один способ утолить эту жажду.