Золушка для герцога
Шрифт:
— Вы только привлекаете к себе внимание, прячась за кадками, — счел своим долгом сообщить ей Хок.
— Думаю, это вы привлекаете внимание к нам обоим, беседуя со мной! — раздраженно бросила она.
Хоку пришлось признать, что девушка права. Он был самым высокопоставленным гостем в доме и самым ярким пером в шляпке леди Гвендолин Салби, а значит, все взгляды были тайком направлены на него, хотя гости усердно делали вид, что поглощены беседой друг с другом.
— Может, если бы вы объяснили мне, отчего прячетесь за рядом этих нелепых растений в кадках?..
— Не могли бы вы просто уйти и оставить
Хоку вдруг стало смешно.
А ведь в последнее время он редко находит повод даже для улыбки, не говоря уже о том, чтобы посмеяться вместе с женщиной. Ох уж эти женщины, все они хищницы. Он открыл это для себя в последние десять лет, унаследовав титул герцога после того, как его родители в одночасье погибли в дорожной катастрофе.
— Но вы не можете скрываться весь вечер, — вздохнул он.
— Я могу попытаться!
— Но зачем вам это? — Любопытство не давало герцогу покоя.
— Неужели вы не понимаете? Его брови взлетели вверх.
— А что я должен понимать?
— Платье, — трагическим тоном произнесла девушка. — Вы ведь заметили мое платье?
О да, трудно было не заметить такое неистово желтое пятно на фоне постельных тонов, которые предпочитали прочие дамы, кроме Оливии Салби, которая была в девственно-белом. Желтый цвет абсолютно не подходил к ярко-рыжим волосам девушки, но...
— Умоляю вас, уйдите, ваша светлость!
— Боюсь, что не могу.
— Почему?
Хок не собирался признаваться себе в возникшем в нем интересе, который сам находил беспрецедентным. Он бросил на девушку еще один взгляд. Ее платье выглядело особенно безобразным на фоне рыжих волос и полыхающих огнем щек.
— Ваша модистка не говорила вам, что желтый не подходит... э-э-э... вашей индивидуальности?
— Платье заказывала не я, я леди Салби. — В голосе девушки послышались раздраженные нотки, которых раньше он не замечал. — Я уверена, что любая уважающая себя модистка никогда не оденет рыжеволосую клиентку в желтое, превратив ее в огромный кусок фрукта. Весьма неаппетитного фрукта!
На этот раз Хок не сумел сдержать смеха, отчего все головы сидящих поблизости гостей тут же повернулись к нему и, в их глазах разгорелось любопытство.
Джейн заметила эти взгляды, и ей захотелось только одного — чтобы герцог ушел.
Надев это платье, Джейн поняла, что выглядит оно хуже, чем она предполагала, а желтая лента в волосах, на которой настояла леди Салби, сделала ее внешность еще более нелепой.
Но Джейн знала, что леди Салби превратит ее жизнь в настоящий ад, если она не спустится к обеду, и у нее не осталось выбора, как только надеть ненавистное платье, завязать ленту и выйти в гостиную. Единственное для нее спасение — это постараться быть как можно более незаметной, пока не начнется обед. А за столом, может статься, ее платье не будет так сильно бросаться в глаза.
Но Джейн не приняла во внимание излишнее любопытство и нежелательное внимание герцога Сторбриджа. А смеяться — над ней! — в данных обстоятельствах было просто жестоко.
— Вам действительно лучше выйти, знаете ли, — протянул герцог. — Я уверен, что в этом зале не осталось ни одного человека, который не заметил бы, как я беседую с цветком!
Джейн поджала
Ей ничего не оставалось, как последовать его совету и покинуть свое убежище, и вновь испытать унижение, заметив, что герцог даже не попытался скрыть своего отвращения, осматривая ее с ног до головы — от желтой ленты в волосах до кружевной оборки у туфелек.
— Боже правый, это еще хуже, чем я полагал, — поморщился он.
— Вы немилосердны, ваша светлость. — От возмущения ее щеки раскраснелись еще больше.
— Боюсь, что так, — высокомерно кинул он. Глаза Джейн распахнулись от изумления.
— И вы даже не извинитесь?
— А какой в этом смысл? — Герцог пожал плечами. Безупречно сидящий вечерний наряд выгодно подчеркивал и ширину его плеч, и мускулистость подтянутого тела. — Вы ведь и так наверняка сочли меня помехой?..
Джейн судорожно вдохнула.
— Напротив, ваша светлость. Помехой являюсь именно я!
Взгляд Хока мельком скользнул по кремовым грудкам в низком вырезе платья — удивительно пухлым грудкам, если учесть общую хрупкость и худобу девушки, — и вернулся к ее личику. Такие лица сейчас не в моде, подумал он. Но от зеленых глаз в окружении густых черных ресниц оторваться было просто невозможно. Маленький носик, как и следовало ожидать, усыпан веснушками, рот немного широковат, но губки полные, чувственные, подбородок заострен.
Да, она не обладает красотой смазливых блондинок, что нынче в моде, — именно эта приторная миловидность и отталкивала его в Оливии Салби! — но телосложение и цвет волос этой юной леди намекали на то, что она не утратит своей привлекательности даже в старости.
Все это промелькнуло в голове Хока за считанные секунды, что само по себе было удивительно.
Для герцога Сторбриджа женщины давно стали обычным предметом удобства — тем, чем можно насладиться в редкие часы, свободные от многочисленных обязанностей герцога.
Его связь с графиней Морфилд была краткой и не удовлетворяла его в физическом плане, еще раз убедив Хока в том, что полученное от любовницы удовольствие совершенно не соответствует усилиям, потраченным на ее завоевание.
Как ни странно, Хок был уверен: если эту молодую женщину — а она была намного моложе, тех дам, которых он обычно заводил в качестве любовниц, — хорошо одеть и соответствующим образом причесать, то она в определенной ситуации будет достойна его внимания.
В этом случае даже мысли об этом надо было гнать прочь, и придерживаться в отношениях с ней благопристойной дистанции. Он до сих пор понятия не имел, кто она такая. Она на несколько лет старше обычных «жеманниц», яркой представительницей коих является Оливия Салби. Из разговора с леди Салби он понял, что она проживает в их доме, однако в каком качестве, Хок так и не уяснил. По его сведениям, Оливия Салби была единственным ребенком, значит, это не дочь сэра Барнаби.