Золушка из глубинки, или Хозяйка большого города
Шрифт:
…С трудом открыв глаза, я посмотрела на белые стены и, облизав пересохшие и потрескавшиеся губы, тихо спросила:
– Где я?
– В больнице, – донесся до меня голос медицинской сестры.
– Я жива?
– Тебе повезло: ты почти выкарабкалась.
– Я жить не хотела, мне не повезло.
– Ты осталась жива, и тебе придется с этим смириться.
– Я плохо все помню.
– Близкие есть?
– Какие близкие?
– Я имею в виду, есть кто-то, кому можно сообщить о том, что с тобой произошло?
– Есть, – с трудом произнесла я и назвала Димин домашний телефон.
– Кого спросить?
– Спросите Диму.
– Еще кто-нибудь есть?
– Нет.
– Что, вообще
– Нет. Я иногородняя.
К сожалению, Дашин телефон я не знала на память, а листок с ее телефоном остался у меня в сумочке. Я подумала о том, что если я останусь жива, то обязательно позвоню ей позже.
– Подумайте хорошенько.
– Больше нет никого.
– А этот Дима, он кто? Муж?
– Нет. Он любимый человек.
– Он отец будущего ребенка?
– Простите, что вы сказали? – Я хотела было поднять голову, но, ощутив острую боль, тут же уронила ее на подушку.
– Я спросила, тот мужчина, которому мы будем звонить, и есть отец вашего будущего ребенка?
– А я что, беременна?
– А вы разве не знаете? Уже три месяца. Молите Господа Бога, что все обошлось. Вы, вместо того чтобы себя на тот свет отправить, чуть было ребеночка не погубили.
Повернув голову, я увидела капельницу и ощутила, как по моим щекам потекли слезы. Весть о том, что я беременна, окончательно загнала меня в тупик. После того как мне сняли капельницу, я посмотрела на свою пожилую соседку по палате и попыталась сесть. Голова сильно закружилась, и меня вновь затошнило.
– Эй, самоубийца, рано тебе еще вставать, – произнесла лежащая у окна женщина.
Не обращая на нее никакого внимания, я все же посидела несколько секунд и легла.
– Некоторые женщины так сильно жить хотят, да страшная болезнь эту самую жизнь забирает. А ты молодая, здоровая и так с собственной жизнью расправилась. Если тебе ребенок не нужен, то аборт сделай. Зачем ждать до такого срока?
– Женщина, помолчите, а то мне и так плохо, – холодным голосом произнесла я и отвернулась лицом к стене.
– Плохо ей! А каково было бы твоим родителям, если бы они узнали, что их дочь на тот свет отправилась? Эх, выпороть бы тебя хорошенько.
– Меня любимый человек бросил, – проговорила я, глотая слезы.
– Ох велика беда!
– Велика. Вы когда-нибудь слышали слово «любовь»? Вы знаете, что это такое?
– Знаю. Меня муж с двумя детьми на руках бросил. И что? У меня не было и мысли о самоубийстве: мне детей поднимать надо было. Забот было слишком много, и боль сама по себе как-то притупилась и отошла на второй план. Сейчас медсестра позвонит папаше твоего ребенка, расскажет, что с тобой произошло, и он примчится как миленький. Ты уж на меня не сердись, но я ему скажу, чтобы он провел с тобой воспитательную работу.
– Он не придет.
– Прибежит. Ему скажут, что ты беременная.
– Не думаю, что это заставит его ко мне вернуться.
– Он что, такой черствый? Он из другой жизни, что ли?
– Точно, совсем из другой, – не могла не согласиться я с соседкой.
– Марсианин?
– Золотой марсианин.
– У меня соседка таблетками отравилась и умерла, – принялась рассуждать женщина. – Наглоталась различных снотворных и психотропных лекарств, и никто не успел ее спасти. Прежде чем на тот свет отправиться, ты хоть подумай, как ты после такой страшной смерти будешь выглядеть? Какой люди тебя найдут и запомнят? То, что ты красивое платье надела и в волосы розу приколола, еще ни о чем не говорит. Моя соседка тоже нарядилась, будто на праздник. А когда я ее нашла, то чуть сознание не потеряла: перед глазами стоит ее перекошенное в бессознательной судороге лицо… От той красавицы, которой она всегда
Я замолчала и дала понять своей соседке, что мне не хочется продолжать разговор на данную тему, потому что она для меня слишком болезненна и у меня еще нет сил о ней говорить. Услышав, что открывается дверь в палату, я повернула голову и не поверила своим глазам: в палату зашла бледная Дашка.
– Ну что, очухалась? – испуганно спросила она и взяла меня за руку.
– Даша, а ты как здесь оказалась? Как узнала? Ведь я никому не давала твой номер телефона: наизусть его не помню.
– Это же я «скорую» тебе вызвала! Я вместе со «скорой» тебя сюда и привезла: рядом с тобой все время сидела, пока ты была без сознания.
– Ничего не пойму. А как же работа? Почему ты не на работе?
– Позвонила и сказала, что заболела. Не могу же я тебя тут одну бросить. Больничный в нашей стране еще никто не отменял.
– Спасибо тебе!
– За что? – По Дашиному лицу было нетрудно догадаться, что ей совершенно не нужна моя благодарность. Кроме того, она ей неприятна.
– За то, что ты рядом. Этот город научил меня никому не доверять и рассчитывать только на себя, не думала, что встречу в Москве такую подругу, как ты. Даже странно как-то для этого города. Спасибо.
– Да прекрати ты меня благодарить, мы же с тобой подруги! Если бы я попала в беду, ты бы меня бросила?
– Нет, – убежденно сказала я.
– Тогда в чем дело? Это дружба, и не надо никаких высокопарных слов и благодарностей. Если люди дружат, значит, они друг на друга могут рассчитывать. Или я что-то неправильно говорю?
– Ты говоришь все правильно.
– Света, я, конечно же, счастлива оттого, что ты осталась жива, но не сказать тебе то, что ты дура, не могу. А ведь ты дура!
– Я знаю, – всхлипнула я.
– Еще какая дура. Это надо же было так глупо с собой поступить!
– Правильно, поругай ее посильней, – дала о себе знать подслушивающая разговор соседка. – Разве можно так распоряжаться собственной жизнью?! Ей мать не для того жизнь давала, чтобы так из нее легко уходить. Одни жить хотят, да болезнь им не оставляет никаких шансов. А эта – молодая, здоровая и жить не желает. Любовь, видите ли, у нее в одном месте играет. Израненная романтическая душа не выдерживает московской реальности. Нечего тогда было в Москву ехать. Любовь для нее бедой обернулась! Разве это горе? Горе – это когда война и кто-то из близких умирает. А то устроила шоу: если любовь закончилась, то и жизнь тоже. Любовь и жизнь – это разные вещи. Хорошо, когда они вместе идут рука об руку, но это редко бывает, и что, из-за этого всем травиться и из окон выбрасываться? Еще одна недолюбленная и непонятая. Тьфу, смотреть на таких дур тошно и уж тем более лежать с ними в одной палате. Если бы я знала, что меня в палату с самоубийцей поместят, то я никогда бы сюда не легла. Здесь даже атмосфера какая-то неприятная и смертью пахнет. А я люблю жизнь, и для меня воздух этой палаты слишком тяжел.