Золушка из подземелья
Шрифт:
— Анна, он такой замечательный оказался! — быстро говорила она мне в трубку. — Я думала, они на Востоке тут все звери… Но оказалось — нет! Все дело в любви… и в желании… Он акула в делах, но так нежен со мной…
Я улыбалась. Кого-то мне это напоминало, кого-то, кто сидел за стеной в кресле и с непроницаемым выражением лица изучал деловые бумаги, ставил подписи, созванивался со спецслужбами и жестко отдавал указания. Но был так ласков со мной. Всегда.
***
Моя первая картина была странной. Я и сама не поняла, почему решила нарисовать это. Образ просто пришел ко мне. И я целый день отчаянно, быстро водила карандашом. Мне не нравилось, я стирала и начинала снова. Потом вдохновенно накладывала краски…
Огромный черный дракон летел в грозовом небе. Яркие золотые молнии прорезали лиловые тучи. А прямо перед драконом падала сквозь тучи маленькая белая птичка. И дракон должен был успеть, прежде чем ее падение станет неуправляемым, прежде чем хрупкие кости разобьются о камни на земле.
Корвин вздрогнул, когда увидел завершенную картину.
— Что с тобой? — я подошла, обняла его и положила голову ему на грудь. Большая сильная рука тут же накрыла мой затылок.
— Все хорошо, любовь моя… Просто… Странно, что это пришло и тебе. Однажды я видел то же самое. Когда ты хотела извлечь жучок, и мне нужно было спешить домой, чтобы спасти тебя…
— Значит, я нарисовала нас, — улыбнулась я.
— Да, — сказал Корвин и тоже улыбнулся. — Только я не разглядел тогда, была ли это птица… Знаешь, думаю, на ее месте можно было бы изобразить обнаженную девушку с белыми крыльями…
— Обнаженную? С белыми крыльями? Почему? — рассмеялась я.
— Ну… — мой дракон загадочно улыбнулся. — Во-первых, так эротичнее, — и его рука скользнула по моей спине, привлекая меня ближе. — А во-вторых, ты ведь мой ангел. Мой белый, ласковый ангел… — он поцеловал мои волосы, потом спустился к лицу, и начал покрывать его легкими нежными поцелуями.
***
Лишь одно омрачало наше рушальтское счастье. Мы уехали сюда официально. Как бы ни пренебрегал Корвин традициями светской жизни, графиня Рушальт не могла пропасть без вести, сразу после того как ей пожаловали титул и земли. Поэтому он действительно дал сообщения в прессе, что мы уехали осматривать имение и пожить в нем.
А вот о том, что нас с Корвином теперь связывают близкие отношения, пока что никто не знал. Все же общество не очень одобряло их, и мы не стали афишировать сразу. Для всех, с кем я познакомилась на балу, Корвин был моим «спасителем» и опекуном, помогающим начинающей графине встать на ноги.
О нашем местонахождении было известно в столице. А в Рушальте, конечно же, был телефон.
Поэтому каждый день, начиная с утра после приезда, мне начали звонить поклонники. Можно было бы отключить телефон или прямо говорить, что мое сердце занято. Но я боялась обидеть абонентов и слишком мягко отказывалась от встреч и предложений навестить меня в Рушальте… Корвин сжимал зубы, угрожал отключить телефонную сеть или грозился взять трубку. Но и он понимал, что мнение света и вежливость все же что-то значат… А не подходить к телефону было слишком подозрительно…
Лишь принц позвонил только один раз. Справился, все ли у нас хорошо, пожелал мне приятного времяпрепровождения, заверил в своей дружбе. И больше не навязывался. Чем заслужил нашу с Корвином благодарность. Я знала, что у них недавно состоялся хороший разговор, и принц принял правила игры.
— Я знаю, как прекратить все это, — вдруг сказал Корвин, когда я со вздохом повесила трубку — маркиз Делито умудрился застать нас дома сразу после завтрака и настойчиво приглашал посетить с ним скачки по возвращению в столицу.
— И что же? — спросила я. — Сообщить всем, что я твоя любовница?
— Нет, Анна, — усмехнулся Корвин. — Все просто. Ты должна официально выйти за меня замуж.
Казалось бы, так правильно, так просто… Но мое сердце забилось от радостного удивления. Герцог может жениться на графине. Но у меня как-то не укладывалось в голове, что к этому все и идет. Что будучи с Корвином, я рано или поздно стану герцогиней Марийской. Если он захочет… Если я решусь…
Ведь это так странно. Третий человек в государстве и бывшая шлюха. Я растерянно опустилась в кресло.
А Корвин вдруг сделал ко мне два резких шага. Взгляд блеснул горячо и страстно. Как в книгах, встал на одно колено.
— Ты выйдешь за меня замуж, Анна Грэйн? — спросил он, беря меня за руку.
Долго, наверное, слишком долго я молчала от удивления. Ощущала его сильную ладонь, сжимавшую мою руку, видела блеск в глазах. Странно, но, похоже, Корвин придавал значение этому моменту. Ему важно сделать мне предложение, услышать мое согласие, провести торжественную церемонию и у всех на глазах назвать меня законной женой…
… Герцогиня Марийская. Ей не вспомнят прошлое, к ней не подойдут случайные мужчины. Даже принц Сэдвик с уважением отнесется к статусу законной жены…
А главное… Мы будем вместе, согласно старинным традициям. Мы проведем церемонию, которая скрепит нас на всю жизнь. Романтика и символичность этих обычаев струилась и в моих жилах, и в жилах моего дракона…
Хотела ли я стать его женой? Всем сердцем. Больше всего на свете. Но предложение — внезапное, неожиданное — ошарашивало.
— Ты сомневаешься, Анна? — резковато спросил Корвин. — Я могу дать тебе время подумать.
— Нет, что ты… — я ласково накрыла его ладонь своей, и у меня на коленях образовалась горка из наших рук. — Конечно, я стану твоей женой. Раз ты хочешь…
— А ты — нет? — по лицу Корвина пробежала тучка. — Анна, что не так?
— Да все так! — мне стало тревожно. Он только что сделал мне предложение. Но почему-то впервые, с тех пор как мы уехали из столицы, между нами пробежала тень. Странная тревога у обоих, ощущение непонимания. И чувство, что есть заноза между нами. Последняя заноза — мое незнание, зачем он меня купил. Последний оплот неискренности и загадок. — Конечно, я хочу стать твоей женой… Я и так твоя до глубины самой себя… Я просто не верила, что там может быть… Что я выйду замуж за герцога Марийского… Мне странно и непривычно.