Золушка из подземелья
Шрифт:
— А я знаю, знаю! — рассмеялась Анабель и заерзала у меня на коленях. — Это не сказка! Это про маму и папу! Просто люди сложили сказку и написали книгу!
Я рассмеялась. Дочка была права. Эта история, ставшая одной из любимых детских сказок, почти целиком отражала нашу с Корвином историю. Историю о нас, и о том, как истинное волшебство вернулось в наш мир. О ней написано много книг, сняты фильмы. И, конечно, детские сказки…
А еще была моя картина, на которой я изобразила то, что произошло с нами в самом конце войны за мир. Кто знает, откуда нам с Корвином пришло это? Мне — как сюжет для полотна. Ему — в видении. Этого мы так и не узнали. Но так было даже красивее и интереснее. И мне хотелось верить, что наши вещие души предчувствовали, как это будет. Или кто-то свыше послал нам подсказку.
— Это ты так думаешь! Потому что ты девочка и лепиари! — задиристо заявил Рон и взял со стола книжку. Рон с трех лет обращался черным драконом — сначала маленьким, потом побольше. Его вторая ипостась росла вместе с ним. А вот Анабель пошла вся в меня. Недавно она стала превращаться в «ангела», у нее появились белые крылышки, а в лице все больше проявлялась ангельская доброта, смешанная с весельем.
Никто не знал, кем будут дети дракона и лепиари. В истории не сохранилось легенд о союзах, подобных нашему, и мы могли лишь предполагать, опираясь на чувства, пока у детей не стала проявляться вторая ипостась. А получилось интересно. Мальчик оказался драконом, как отец, а девочка — лепиари, как мать.
— Вот смотри! — Рон подошел к Анабель и деловито показал ей картинки в самом начале книги. — Все начинается не как у мамы с папой! Так что это ты придумала, потому что вы, ангелочки, — слабые и романтичные!
Анабель с обидой посмотрела на брата. А Корвин устремил на него строгий отцовский взгляд.
Вообще из моего дракона вышел отличный отец. Добрый, но строгий. Понимающий и внимательный. А уж поставить на место горячего и задиристого сынишку мог только он.
— Ты не прав, Рон, — спокойно сказал Корвин и жестом показал Рону сесть и слушать. Рон послушно устроился на стуле, спорить с отцом он не смел. — Ты говоришь так лишь по одной причине: ты не знаешь, что такое истинная сила. Как вы думаете, что это такое?
Я про себя улыбнулась. У Корвина всегда есть что сказать, как подойти к детям, когда они ссорятся. И научить любить друг друга. Ведь до тех пор, пока кто-то из них не обретет свою истинную пару, у них нет никого ближе, чем родной брат или сестра.
Анабель сосредоточенно свела темные бровки. Светловолосая, видимо, в мою мать и бабушку, но брови у нее были темные и с изломом — как у отца. А глаза светло-зеленые, как у меня.
— Думаю, это когда человек может перенести испытания, — не по-детски серьезно сказала моя маленькая дочка.
— Это стойкость в трудностях, — заявил Рон.
— А что это за стойкость? Что значит «перенести»? — улыбнулся им отец. — Просто перенести — это значит выжить. А стойкость значит не ныть и не сдаваться, когда все плохо. Как ваша мама… Но истинная сила — это большее. Это не просто вынести испытания и преодолеть трудности. Истинная сила — это когда в испытаниях и сложностях человек сохраняет умение любить. Остаться добрым и думать о других людях не меньше, чем о себе. И, поверь мне, Рон, лепиари умеют это, как никто. Как твоя мама…
Как это верно, подумалось мне. Корвин всегда умел видеть главное. А став отцом, понятно объяснял детям суть даже самых сложных вещей.
Рон задумался. Потом посмотрел на сестру.
— Прости меня, Ани, — с широкой улыбкой сказал он. — Я был не прав… Пойдем играть?
Мы с Корвином переглянулись. Вообще-то брат не баловал Ани совместными играми. Он предпочитал мужские игры: стрельбу из лука, игру в войну, скакал на лошади… Как многие старшие братья, он любил и защищал сестренку, но не мог взять в свои игры.
Дети тоже переглянулись, бросили на нас с Корвином хитрые взгляды и убежали из комнаты. А я встала и пересела мужу на колени. Нежно поцеловала и положила голову ему на плечо.
— Рон знает, что сегодня одиннадцать лет с того дня, — тихо сказал мне Корвин, и его сильная рука ласково заскользила по моей спине. — Понимает, что нам нужно побыть вдвоем. А задирает Ани… Да просто потому что он…
— Молодой дракон! — с улыбкой закончила я за него. — Да, сегодня одиннадцать лет с того дня, как ты поймал меня в последний момент, а весь наш мир начал меняться…
Мы долго молчали, нежно обнимая друг друга. В тишине. Наша близость давно не требовала слов. К тому же мы всегда могли перейти на мысленную речь. Так и сейчас, у меня перед глазами проносились эти одиннадцать лет, и я показывала их Корвину. А он дополнял их, показывая мне то, в чем я сама не участвовала.
Надо же, сколько времени прошло. А кажется, что все было только вчера.
Я почти потеряла сознание, когда Корвин настиг меня в грозовом поднебесье. Уже не верила в свое спасение, но оно пришло. Мой любимый не делал невозможных выборов. Он не стал выбирать между убийством Дэйла (и защитой нашего мира) и моей жизнью. Он сумел и победить, и спасти меня.
По его словам, не делать невозможный выбор научил его Рональд, и это было еще одной причиной, почему мы назвали нашего сына в честь него.
Я очнулась в объятиях любимого — успокоенная, но еще не верящая, что все закончилось. А потом… потом мы не полетели в столицу на своих крыльях. За нами явился Сэдвик с его людьми и отвез прямо на площадь подле королевского дворца, где нас ждало всеобщее ликование…
Сэдвик не совершил подвига в самой короткой войне. Но он совершил другой подвиг. Когда Рональд отвел его во дворец к отцу, он умудрился за четверть часа объяснить ситуацию и донести до правительства Каррены, что возвращение дракона — благо для нашего мира. И что лишь от этого дракона зависит его судьба. Собрал группу поддержки на вертолетах. Она оказалась бесполезной, несколько пилотов погибло в отчаянной попытке расстрелять серое воинство с воздуха. Но зато было много свидетелей битвы, и все, кто наблюдал, говорили потом, что дракон действительно спас наш мир.
А дальше… мы не стали дожидаться официально заявленного срока свадьбы. Устроили ее буквально через неделю. Объявили, что в центральный Храм могут прийти все желающие.
— Объявляю вас мужем и женой перед Богом и людьми! — прозвучал голос священника, мы вышли на площадь, и нас снова ждало всеобщее ликование. Корвин подхватил меня на руки, и лепестки цветов закружились в воздухе, плавно опускаясь на нас.
А мы смеялись, целовались у всех на виду! Первая пара «оборотней» в нашем мире.