Золушка нового тысячелетия
Шрифт:
– Это питательная смесь из двух сырых яиц, молока, щепотки соли и пятидесяти грамм водки!
– придала ей такое ускорение, что обои мелькнули перед утомленными глазами единым разноцветным пятном.
– Эй, ты чего?! Да пошутила я, пошутила!
Двадцать минут наедине с собой и последующий холодный душ придали Еве немного сил для того, чтобы попытаться жить дальше. Но с каждым пройденным мгновением желание сделать какую-нибудь пакость сестре становилось
Звонок мобильника раздался как раз в самый разгар сестроненавистнических терзаний. Ева уже хотела было послать попавшего под горячую руку абонента дальним лесом, но, увидев на экране имя вызывающего - "Стас", решила совместить приятное с ещё более приятным - пожаловаться на свою нелегкую женскую долю и, заодно, сдать все не очень тщательно охраняемые Линкины секреты. Ибо она была уверена, что отнюдь не желание узнать, сколько его дорогая подруга выпила накануне и какого цвета похмельные черти посетили её поутру, заставило Стасика возжаждать общения.
– Ну?
– говорить громко и многословно она ещё опасалась, поскольку головная боль полностью ещё не прошла.
– Ева, что же ты такая недружелюбная сегодня?
– ласковым голосом стоматолога, предлагающего ребенку конфетку в обмен на желание "просто посмотреть на шатающийся зубик", поинтересовался Стас.
– Плохо мне, друг, - почти прослезилась Ева, злорадно представляющая, какие муки испытывает сейчас парень - и об объекте страсти узнать хочется, и женскими стенаниями мозг сейчас вынесут.
– Но я знаю, что ты мне всегда посочувствуешь и пожалеешь...
Следующие пять минут она испытывала на прочность его терпение, рассказывая о своих нечеловеческих страданиях, опустив, правда, факт позорного приобщения к клубу любителей "Вискаса". Потому что в некоторых аспектах вредности характера Стас не только не уступал Линке, но и существенно её превосходил.
Стас молча терпел словоизлияния Евы, потому что четко знал - она в курсе зачем он звонит, но по привычке не может не поглумиться над его горем. Он так увлекся своими мыслями, что едва не пропустил мимо ушей Евин вопрос:
– Так чего ты звонишь-то?
– Неужели я не могу просто поговорить со своим другом?
– В половине десятого утра в воскресенье?
– хрипловатый голос Евы был полон сарказма и не скрываемой насмешки.
– Уела. Сама-то как думаешь?
– Я не думаю.
– Оно и заметно...
– не смог сдержаться Стас.
– Ты у меня сейчас дочирикаешься.
– Ладно, посмеялись и хватит. Я тебя слушаю.
– Тебе спеть али стих рассказать? И не нужно так угрожающе сопеть! Парня у
– Это радует. Кстати, а откуда ты знаешь, что я тебя об Ангеле расспросить хочу?
– Женское чутье. И заканчивай её так называть, Линку это реально бесит.
– Учту. Что она ещё не любит?
– Когда к ней относятся как к ребенку, попсу и манную кашу.
– Понятно, только я и не собирался кормить её манкой с ложечки под хиты группы "На-На".
– А кто тебя, извращенца, знает...
– Что ещё ценного поведаешь?
– Хватит с тебя и этого. Остальное узнаешь непосредственно у неё самой.
– А подсказать?
– Вот что ты со мной, нехороший такой, делаешь?! У меня сейчас желание сделать тебе приятное борется с женской солидарностью!
– И что побеждает?
Ева горестно вздохнула и, услышав легкие шаги сестры, направляющейся в спальню, скороговоркой выпалила в трубку:
– Сегодня у неё торжественный переезд на новое ПМЖ. Если хочешь произвести хорошее впечатление или заработать грыжу, будь после двух на улице Кропоткина, дом во дворе главного офиса "Ростелекома"!
Не дав Стасу даже возможности что-либо ответить, она отключилась, спрятав для верности телефон под подушку, и приняла вид настолько невинный, что Лина насторожилась практически сразу:
– Ты чем тут занимаешься?
– Страдаю от твоей черствости и непонимания!
– пафосно ответила Ева, заматываясь в простыню на манер тоги.
– Ясно. Короче, строишь планы мести... Пошли, страдалица, у меня все готово.
Ева сразу растеряла весь слегка возродившийся оптимизм и покорно поплелась за младшей. На кухне было на удивление чисто и пахло кофе и цитрусами. На столе в гордом одиночестве стоял высокий стакан с тошнотворным даже на вид содержимым.
– Это что за хрень?
– с порога спросила Ева, недоверчиво разглядывая Линкино лекарство. Подозрительная жидкость непередаваемого коричневатого оттенка выглядела отнюдь не невинно, но пахла вроде приятно.
– Ты что, мне не веришь?! Выпей, сразу полегчает.
– Откуда рецептик?
– Ева немного приблизилась, но брать стакан в руки пока не решилась.
– Когда я училась на первом курсе, у куратора жена двойню родила. Ну, он на радостях и ушел в недельный запой. Так мы его один раз этим напоили и все.
– Совсем все?!
– ужаснулась Ева, вспоминая утренние размышления на тему савана.
– Сдурела?! Живой он! Но с тех пор больше не пил. Все, мое терпение кончилось. Давай, за маму с папой!