Зомби по имени Джон
Шрифт:
– Ты знаешь, я ценю твою прямолинейность, Марлон, но у тебя все так же нет чувства меры, – он качает головой. – Я ведь не меньше всех присутствующих хотел бы сейчас же вышвырнуть мальчишку на мороз, воспользовавшись любым предлогом, но хотя бы из уважения к его покойному отцу сперва выслушаю, с чем он пришел. И тебе, пока ты обедаешь за моим столом, следует сделать то же и воздержаться от голословных обвинений. Или моя тетка не учила тебя не говорить с набитым ртом?
– Она учила меня не замалчивать то, о чем все и так думают, – задето отрезает Марлон.
– То-то и прожила недолго, храни ее душу боги, –
– А, да это разлад на небесах, я гляжу, – Рамси легонько скалится, и братья переводят на него одинаковые раздраженные взгляды. Но до того, как они что-то скажут, в разговор вдруг вмешивается девушка с темной косой.
– Нет, а что ты опять говоришь за всех, дедушка? Мне вот он понравился, – голос у нее твердый и звонкий, и она отвлекает внимание деда на себя. – Языкастый, с характером и одним своим приходом смог разворошить нашу серую пастораль. Так что ты бы ругался поменьше, а то вон с одним женихом мы уже хорошего ужина отведали, а если и всех остальных распугаешь, что тогда, за упыря мне останется идти, что ли?
За столом повисает резкое молчание, и Виман удивленно смотрит на внучку, ответившую ему спокойным и наглым взглядом, а брови толстухи взлетают до самых ее жидких светлых волос, но Джон молча благодарен за такое вмешательство. Виман сегодня и так, судя по всему, не в духе, и не стоило бы усугублять это еще и семейными перебранками. Вот только Вилла явно не может смолчать, гневно приоткрыв рот и стянув шапку, отчего ее густые ярко-зеленые волосы падают на плечи.
– Да ты что говоришь, Винафрид? – ее тонкий голос полон искреннего возмущения. – Ты что, не поняла? Это же Рамси Болтон! Он работал в “Дредфорте”, а ты знаешь, что они делали в “Дредфорте”! – она почти выкрикивает это, и ее губы кривятся в том презрительном выражении, которое Джон так не хотел увидеть.
– А ты бы примолкла, Вилла, – говорит вдруг Морс Амбер сухо и жестко, отпив пива из прозрачного стакана. – Мы ведь тоже из “Дредфорта”, и как бы тебе сейчас не наговорить того, о чем будешь потом жалеть, – он вытирает густые усы тыльной стороной ладони, и Рамси поворачивается к нему, перебивая только открывшего рот Вимана.
– О, Морс, а тебя-то я и не заметил сразу, – Рамси как будто и вправду только замечает его, и его голос сочится медовым ядком. – Напомни мне, это не потому, что ты на деле никогда и не работал с нами, и единственное твое вмешательство в наши дела ограничилось тем, что ты публично назвал меня некрофилом, из-за чего мне потом пришлось писать десяток объяснительных? Так что я бы на твоем месте перестал примазываться к нашим заслугам и лучше задумался о том, как буду объяснять свое поганое дезертирство. Или как там у вас, армейских шавок, это делается? Я не знаю, вы ведь, наверное, пишете что-нибудь перед тем, как вас с позором расстреливают?
– Я ушел в отставку по всем правилам, сукин ты сын, – начинает багроветь Морс Амбер. – И не я назвал тебя так. Так зовут тех, кто трахает мертвячек, и ты, мать твою, освежевал и трахнул ее.
– Морс! – повышает голос Виман, но его никто не слушает, даже ахнувшая Вилла.
– Она была жива, пока я ее свежевал, и умерла только тогда, когда я уже кончил в нее, это совсем не то же самое, что трахнуть мертвячку, – яро возражает Рамси.
– Ох, боги… –
– Впрочем, – продолжает Рамси, – раз уж тогда мы не поговорили об этом, то хоть сейчас скажу, что я был порядком удивлен, услышав такое обвинение именно от тебя. И, кстати, где Хозер? Не говори только, что он сдох по дороге сюда, руку даю на отсечение, эта крыса еще всех нас переживет. Это ведь он не смог придержать свой сморщенный хер в штанах и трахнул свой объект еще до того, как проработал его достаточно? И, если мне не изменяет память, выпотрошил его в процессе, когда тот начал сопротивляться, отделавшись по итогам… хм-м, ничем, так ведь, Морс? Если честно, не помню, присунул он ему уже после того или нет, но, так или иначе, следуя твоей логике, общество анонимных трупоебов должно подбрасывать листовки под вашу дверь уж никак не реже, чем под мою.
– И я тоже рад тебя видеть, Рамси, – скрипучий голос раздается от двери до того, как Морс находится с ответом, и Джон оборачивается. Сухой и изможденный старик с темно-серыми, почти черными глазами, глубокими морщинами, избороздившими когда-то красивый высокий лоб, и поджатым ртом смотрит на них, скрестив руки на груди. – Признаться, я невыносимо скучал по тому, как легко ты можешь обосрать все дорогие моему сердцу воспоминания.
– Хозер, старый ты сукин сын, – на лице Рамси расцветает ухмылка. – Никогда бы не подумал, что скажу это, но после такого радушного приема я действительно рад снова увидеть твою потасканную рожу.
– Давай только обойдемся без поцелуев, – Хозер кривит рот, неспешно шагая к столам. – И я смотрю, ты все так же легко заводишь толпу. Готов поклясться, что я только в сортир отошел, а обед уже вышел незабываемым, – он так же неторопливо устраивается на стуле, а Виман тяжело вздыхает.
– Хорошо, – он наконец откладывает ложку, – после того, как мы услышали слишком много вещей, которые мне очень не хотелось слышать за обедом, я, пожалуй, все-таки задам тот вопрос, с которого собирался начать. Чего ты от меня хочешь, Рамси?
– Нам нужны припасы, – тон Рамси быстро становится деловым. – Еда, батарейки, патроны, газ, сигареты, в общем, все, что у вас есть.
– Я уже сказал тебе, здесь не… – снова начинает Виман, но Рамси перебивает его:
– Нам есть, на что меняться. Я же знаю, старая жирная минога никогда не откажется от того, чтобы заглотить еще золотишка, верно? – и Виман раздраженно морщится в ответ на это, сверля Рамси упрямым взглядом, но не возражает сходу. Зато возражает Марлон.
– Старая жирная минога не откажется подать к яичнице те сардельки, которые ты зовешь пальцами, и заглотить их целиком.
– Сказал профи по заглатыванию чужих сарделек, – фыркает Рамси.
– Если твой отец не научил тебя прикусывать язык, когда просишь милости у чужих людей, то я с этим и сейчас могу справиться, – Марлон крепко сжимает ложку.
– Мой отец научил меня кой-че прикусывать, да только тебе не понравится, – язвит Рамси, добившись розового румянца на толстых щеках Марлона.
– Марлон, – успокаивающе вдруг говорит Виман, касаясь своей неохватной рукой его сжатой ладони, – хватит. Мальчишка глупо дразнит тебя, не опускайся до перебранки с ним. Лучше посмотрим, что у него есть.