Зомби
Шрифт:
Решил, что угловой подъезд подойдет в самый раз. Дверь подъезда гостеприимно поддалась. Оно и понятно, электричества нет, домофонная система отключена. Вот и первый подъезд, на лестничной площадке три двери и все заперты. Поднялся на второй, та же картина. М-да. И почему я решил, что в эпоху апокалипсиса странствующий герой может с легкостью занимать любую подвернувшуюся жилплощадь?
Наверняка же в некоторых квартирах люди живут, вряд ли им будет приятно, если я начну дверь в их квартире выламывать. Постучал. Никто не открыл. Постучал в другую. Тоже никто не открыл. Оно
Поднялся до верхнего девятого этажа в надежде отыскать незапертую квартиру. Наивный. В обычное время незапертых не встретишь, а в эпоху … Ну вы поняли. И тут взгляд мой уперся в железную лесенку, ведущую на чердак. Не, я не собираюсь селиться на чердаке, я ж не бомж какой. Но я не зря прихватил альпинистскую систему, карабины и шестьдесят метров веревки. Мне крыши крыть и на цеховых фермах работать приходилось; вязать булинь и делать из двух карабинов приспособу для веревочного спуска умею.
Поднимаюсь на крышу, вяжу веревку. Завязать ее не проблема, проблема ее потом развязать обратно, после того как провисишь на ней пару часов. Облачаюсь в систему. Пропускаю веревку под карабины, защелкиваю их и закручиваю муфты. Все, теперь пятимся назад до состояния свободного висения. Этот момент, когда вот только что еще опирался ногами, а в следующий миг ноги твои болтаются над пропастью, всегда самый волнительный.
А теперь начинаем потихоньку стравливать, спуск пошел. Здравствуй балкон девятого этажа. Что происходит в квартире не вижу совершенно. Мало того, что стекла бликуют, так еще шторы задернуты. Вот хотел в магазе лыжную палку прихватить, и не прихватил. Не проникся еще как следует духом крепкого хозяйственника. Сейчас бы не пришлось выгружаться на балкон. Палочкой постучал бы в окошко и сразу выяснил, есть зомби дома или нет.
Да и ладно. Спущусь на этаж ниже. На восьмом этаже балкон оказался открыт. Из балконного проема на меня смотрит нечесаный косматый дед и дуло его ружья. Хорошо, одна рука у меня свободна. Выхватил щит, прикрылся.
— Чегой тут лазиешь? — строго окрикивает меня дед.
— Санэпид служба, — говорю, — Вы что товарищ, не видите, что я в форме? — вру на голубом глазу. А что? Набор мотоциклиста — чем не форма?
— А-а, ето на кой? — выключать старческую паранойю и отводить от меня ружье дед не собирается.
— Как на кой? По квартирам трупы лежат. Скоро гнить начнут. Кто их захоранивать будет? Вы что, товарищ, хотите, чтоб по дому инфекция поползла?
— А ты сам-то без маски, — не очень уверенно ставит мне на вид дед.
— Я вакцинирован, — докладываю деду по всей форме, — У меня ковидный паспорт с синими печатями. Меня ни одна зараза не возьмет.
— А-а, ну тады ладно. Заходи что ли, — смягчается дед и опускает, наконец, ствол своей аркебузы.
И вот на кой мне заходить к этому деду? Раз дед живой и более-менее в своем уме, значит зомбаков он дома не держит. Жилплощадь его занята, а лясы с ним точить желания нету совершенно. Но я все-таки забираюсь к нему на балкон.
— Хворые, больные, сутулые в доме есть? — начинаю опрос с видом заправского соцработника.
— Окромя меня никого, — дед чешет пятерней нечесаную голову, отчего та становится еще неряшливей.
Проходим в захламленную комнату, насквозь пропитанную старческим кислым запахом. Я прошу у деда разрешения осмотреть квартиру. Мало ли что? Я теперь тоже параноик. Осмотр много времени не занял. Однокомнатная квартирка, совмещенный санузел и кухня. На кухне мы и рассаживаемся по старым и скрипучим как сам этот дед табуретам.
— Извини, малой, — дед разводит руками, — Даже чаю табе не предлОжу.
— С чаем решаемо, — заверяю деда и начинаю доставать из инвентаря всякие полезности: упаковку сухого спирта, заварку, сахар, печенюшки. Нечто я деда чаем не напою?
— Эвон чо, — поражается дед, видя, как прямо из воздуха в моих руках появляются предметы, — Это в росхвардии что ль таки технологие теперя?
— В ней родимой, — подтверждаю, не желая обламывать деда и ронять внезапно выросший в его глазах авторитет отечественного ВПК, — Вода-то есть?
— Не-а, — дед расстроенно машет рукой, — Вчера ишшо тонкой струйкой бежала. А седня шиш.
Достаю из инвентаря пятилитровку воды. Дедовы глаза лезут из орбит. Как бы его тут удар не хватил от гордости за росгвардию. Дед-то старый совсем. Его кастрюли мне не кажутся образцом стерильности. Достаю железную пол-литровую кружку, наливаю воду. На дедову плиту ставлю специальную подставочку, поджигаю таблетку сухого спирта, ставлю сверху кружку с водой. Дед смотрит за моими приготовлениями, оттянув нижнюю губу. Явно он впечатлен.
— Слышь, малой, — говорит мне дед, — Извини, ты, как я понимаю, по другому ведомству…
— Не смущайся, дед, спрашивай.
— А не знаешь, наборы продуктовые носить будут ишшо?
— Извини, дед, но на это не рассчитывай, — я догадываюсь, что дед голоден, только прямо сказать об этом стесняется.
Достаю буханку хлеба, колбасы пол палки, сыр, еще кой-чего по мелочи из запасов.
— Нарезай, дед. С одного чаю сыт не будешь. А мне еще целый день по этажам лазать.
Дед оживился. Достал из ящика нож, принялся нарезать бутерброды.
— Эх, при такой закуси и выпить не грех, — сообщает мне дед.
— Извини. Выпивку у меня гардеробщик-падлюка всю подчистую вымел.
— Эх, строго у вас… когда даже гардеробщики так лютуют. Но эт ничо. У меня есь, — дед залихватски мне подмигивает и лезет к кухонному шкафчику, извлекая из него початую бутылку водки и пару в меру пыльных граненых стаканов.
Дед оказался тем еще старым чекистом. Под водочку с бутерами он предоставил мне близкие к исчерпывающим сведения о населении подъезда. В каких квартирах точно пусто. В каких — еще есть живые люди. А также назвал номера квартир, в которых «черте чо творилось, тама такие вопли были…» что и без того не слишком подвижная кровь в дедовых жилах «чуть было вовсе в смолу не загустела». Одним словом, дед сэкономил мне массу времени и сверх того снабдил меня объемом знаний, которых сам я не смог бы добыть, прожив здесь хоть целый год.