Зона Надлома

Белая Дарина

— Как выглядит Герман?

— Высокий, кареглазый, волосы темно-русые, — не задумываясь, ответила драконица, пережевав дары леса. — Еще родинка на правой щеке.

Мужчина со сна выглядел точно так же. Вспыхнувшая надежда бесследно растаяла.

— А как Ярослав относится к жертвам?

— Каким жертвам?! — Яна поперхнулась свежедобытым грибом.

— Человеческим.

— А как можно относиться к убийству?

— Как кому совесть позволяет, — пробормотала, чувствуя себя глупее некуда. — Скажи, пожалуйста, — произнесла, пока подруга колдуна не начала задавать вопросы, — а Ярослав…

Он бы обменял одну жизнь на другую?

— Принося жертву? Нет. Что случилось, Оля?

— Сон приснился.

Я отвернулась, притворившись, что страшно заинтересовалась синевой небес. Яна придвинулась ближе, потопталась на месте, потом пристроила голову у меня на коленях.

— Расскажи, — попросила она. — Не мне, расскажи Ярославу.

Я хмыкнула и продолжила молча созерцать облака, вот только перед глазами стоял вонзенный в сердце кинжал.

— Вы оба так тщательно скрываете свои души, что догадаться, что там творится, практически невозможно. Я бы многое тебе рассказала о нем, но любят слушать врагов, не друзей, — вздохнула драконица.

— Неправда!

— Отчасти, — не стала спорить Яна, — но поверишь ты только себе. Ты сама знаешь, что он может, а что нет. Ты знаешь даже больше, чем вы можете предположить.

— Я не знаю, я запуталась, — сказала растерянно и тихо. — Не говори Ярославу, ладно? Я сама.

Яшка по-прежнему спал, спокойный и безмятежный. Словно он лежал не на голом камне, а на королевском ложе. Я мгновение полюбовалась драконом, а потом направилась к колдуну, дотронулась до его плеча.

— Доброе утро! — улыбка Ярослава погасла. — Что случилось?

— Выйдем… Пожалуйста.

Почему-то казалось важным отойти в сторону, пусть потерпевший не успел проснуться, но сон бывает слишком хрупким. Или это я стремилась получить небольшую отсрочку? На границе земли и камня мужчина попытался заглянуть мне в глаза, я привычно отвернулась. Еще не время.

— Скажи, а этот амулет, он исправный?

Камешек весело блеснул в солнечных лучах.

— Да, и три года, как минимум, таким будет.

Что и следовало доказать. Продолжать разговор не хотелось. Просто наваждение какое-то! Я отругала себя и решительно произнесла:

— Может, это глупо, но я видела сон. Ты обменял жизнь жертвы дознавателя на Германа.

— Как?

— Ножом в сердце на какой-то поляне.

— Ты позволишь?

Руки колдуна легли на плечи прежде, чем я успела что-либо ответить; я вздрогнула и застыла, а потом стало легко и спокойно.

— Пожалуйста, вспомни все, каждую деталь. Не бойся за свои щиты, я увижу только то, что ты захочешь показать.

Ночной кошмар вспоминался легко, только в этот раз стал казаться каким-то абсурдным, неправильным. Страх уходил. Паникерша! Нашла из-за чего переживать!

— Мы должны идти немедленно.

Ярослав резко убрал руки, и наколдованное спокойствие бесследно исчезло. Лицо мужчины осталось бесстрастным, только зрачки сузились.

— Это предзнаменование или? — спросила, нахмурившись, мерзкое предчувствие грядущих неприятностей отравило светлое, солнечное утро.

— И то и другое, — пояснил колдун сухо. — Спасибо, Оля, — голос потеплел согревая.

Через мгновение он уже торопил собирающую

чернику Яну. И не нужно обладать силой, чтоб понять — наше положение стало гораздо хуже.

Зеленоглазая красавица со своей ношей давно скрылась из виду. Хвойный лес с редкими березовыми вкраплениями то загораживал дорогу густыми, непролазными зарослями, то открывал небольшие полянки. На одних росла черника, другие оккупировали огромные, по пояс, папоротники.

Яшка разрывался между грибами и ягодами, наверстывая упущенное утром. Зубы дракона работали не хуже скребка, морда мгновенно окрасилась бордово-красным. Такое богатство лесных даров я видела впервые. Грибы росли прямо под ногами: отвернешься — раздавишь. Мухоморов, конечно, не жалко хоть они и красавцы, как на подбор: шляпки большие, наглые, но еще были маслята, подберезовики, белые и множество других, названия которых я не знала. Впрочем, любоваться на открывшуюся красоту время не позволяло. Никогда раньше мы не шли по горам так быстро. Я едва поспевала за Ярославом. Ветви елей раздраженно вздрагивали за нашими спинами, зато комары садиться не успевали.

К обеду я так вымоталась, что сил не осталось дойти до водопада. Упала на мох и закрыла глаза. Вода журчала в метрах двадцати, убаюкивая, усыпляя. Сквозь дрему я ощутила, что внезапно лишилась опоры. Нехотя разлепила веки и узрела рядом с собой верхушку елки.

— Аааа!!!

— Не дергайся, мы тебя и так еле тащим! — возмущенно потребовала Яна.

— Куда?!

— А что непонятно? Не разговаривай, нам тяжело!

— Так отпустите! — я посмотрела вниз и мгновенно изменила свое мнение: прямо под нами с шумом огибали камни воды горной речки. — Нет!!! Держите крепче!

— Пускаем, — сообщила драконица.

— Не надо!!!

Пятая точка совершенно неожиданно нащупала опору, Яшка осторожно опустил вниз мои ноги. В нескольких сантиметрах от них журчала вода.

— Наигрались? — поинтересовался Ярослав. — Зимой бы лавина сошла.

Я не ответила, молча сняла кроссовки, погрузила ступни в воду. Обдало ледяным холодом, а потом стало так хорошо… Довольные драконы крутились рядом. А так дело не пойдет!

— Яна, сегодня, наверное, полнолуние, энергия бьет ключом и от нее нужно срочно избавляться? — спросила вкрадчиво.

— Нет, одолжить бы не помешало, — растерянно ответила драконица, еще не понимая, куда я клоню.

— А, так это вы так одалживали, — протянула глубокомысленно.

— Чего? — не понял Яшка.

— Выспаться мне чего не дали?! — вот теперь бы точно сошла лавина.

— Так, обед готов, мы тебя принесли ручки помыть.

— В следующий раз они тебя понесут покупаться, и проснешься на дне, рядом с какой-нибудь корягой, — бросил Ярослав, — или утопленником.

Яна выразительно фыркнула, колдун только улыбнулся. Я хотела напомнить, что это безобразие затеял его дракон, но не успела — мужчина знаком велел замолчать. Лавину мы, конечно, вызвать не могли, а вот потерпевшего разбудили. Он повернул голову, разглядывая папоротники и ели, небрежно сложенные на краю поляны рюкзаки, пристроенную над огнем, на манер котелка, железную кружку. В этот раз больной смотрел осмысленно, цепко.