Зораида Кордова — Иллюзионист
Шрифт:
Мы покупаем два куска кекса на основе оливкового масла у пекарши, канапе с кусочками мяса, несколько сортов сыра, колбаски и два грушевых сидра. Кастиан находит относительно тихое местечко рядом с беседкой с хорошим видом на площадь. Мы расстилаем плед и приступаем к трапезе.
— Я ещё никогда не была на таких фестивалях, — признаюсь.
— Карнавал Санта-Каринья — единственный в этом регионе. Несмотря на то, что деревушка очень маленькая, люди приезжают отовсюду, чтобы посмотреть на представление. Я бы даже сказал, что в этот день торговцы делают большую часть своей выручки за год.
—
Кастиан начинает подниматься.
— Я могу сходить купить ещё.
Хватаю его за рукав и смеюсь.
— Я же не серьёзно.
Он хмурится и указывает на остатки еды.
— Судя по тому, что ты съела больше половины, моя дорогая жёнушка, это очень даже серьёзно.
У меня дёргается глаз, когда он так меня называет. Но потом я вспоминаю, что сегодня у меня впервые не было приступов. Мой разум ясен, как небо над головой. Я предлагаю Кастиану последний кусочек сыра, который только что собиралась проглотить сама, и он съедает его прямо из моих пальцев.
— Какие же вы двое милые! — восклицает довольная донья Саграда, подходя к нам. Она тоже в своём лучшем платье — под цвет изумрудов в её серёжках.
— Присоединяйтесь к нам, донья, — предлагает Кастиан.
Хозяйка постоялого двора садится на наше покрывало и сразу же интересуется моим здоровьем, а затем — понравилась ли нам еда вчера. Этот разговор, как глоток свежего воздуха, позволяет отвлечься от мыслей о предстоящей встрече. Кастиан держит личность осведомителя в тайне. Как бывшая Шепчущая я его понимаю. Я выживала благодаря нашим анонимным союзникам. Но после вчерашнего откровенного разговора я пожалела, что так поспешно отправила своё собственное письмо другу с просьбой о помощи.
— После медового месяца вы вернётесь в столицу? — спрашивает донья Саграда.
Мы с Кастианом переглядываемся. Эту часть легенды — что мы будем делать после фестиваля — мы не обсуждали. Это вызывает у меня небольшую тревогу, язык не слушается.
— Может быть, — произносит Кастиан с мечтательным видом. У него лучше, чем у меня, получается врать, и такие люди, как донья Саграда, верят каждому ему слову. — В этом прекрасном королевстве есть ещё столько мест, которые мы бы хотели увидеть. Цитадель Кресценти на южном побережье. Каньоны Захары на севере. У нас впереди целая жизнь.
Наверное, в этой фантазии нет ничего страшного. Можно помечтать, что у нас и вправду ещё много времени впереди.
— Если когда-нибудь ещё приедете в Асестенью, приходите снова ко мне. Вы видели только малую часть. Владения Сол-Абене поражают воображение. Вы знали, что королева Пенелопа родом из этих мест? Царствие ей небесное. То, что стало с её семейным замком после её внезапной кончины, это просто ужасно.
Я бросаю взгляд на Кастиана. Боль, исказившая его лицо, передаётся и мне, потому что я знаю каково это — скучать по матери так сильно, что чувствуешь себя беспомощным.
— Бедный король Фернандо, — продолжает донья Саграда. — Такая страшная трагедия. Надеюсь, он нашёл счастье в браке с королевой Жозефиной.
— Можете рассказать мне о святой, которую мы чествуем сегодня? — с энтузиазмом спрашиваю я, меняя тему разговора. — Боюсь, я никогда про неё слышала.
— Что ж, легенды гласят, что святая Каринья жила в этих краях, в Галисийской долине. Это было много веков назад, когда королевство Сол-Абене ещё было суверенным, разумеется. В тот год случилась страшная засуха. А святая Каринья была простой женщиной. В какой-то момент ей и её мужу стало невыносимо наблюдать за страданиями людей, поэтому они решили пойти на сделку с древними богами. Боги послали дождь, но запросили высокую цену.
— Не бывает святых без жертв, да? — уточняю я.
Донья Саграда мрачно кивает.
— Святая Каринья и её возлюбленный супруг принесли себя в жертву, уйдя на дно озера. Древние боги так прониклись этим самоотверженным поступком, что их слёзы пролились с неба дождём. С тех пор каждый год в этот день мы чествуем жизнь. Перед собором актёры разыгрывают представление с этой легендой. Обязательно посмотрите!
Донья Саграда встаёт и направляется к празднующим в пёстрых платках и кружевных масках. Музыканты играют на волынках, флейтах, гитарах и бубнах. Дети бегают и играют. Маленькие кристаллы в форме капель украшают их подолы и манжеты.
Я хочу спросить Кастиана, в порядке ли он, но его насупленный вид говорит сам за себя. Мы продолжаем сидеть рядом друг с другом и пить грушевый сидр, дожидаясь времени назначенной встречи.
В полдень мы покупаем в лавке с морепродуктами две устрицы размером с ладони Кастиана. Ждём несколько секунд, ищем любой сигнал от осведомителя. Пожилой мужчина хвалит моё платье, но затем берёт за руку своего супруга и идёт дальше. Незнакомцы дружелюбно улыбаются и кивают нам. Некоторые ворчат, что мы мешаем пройти. Солнце достигает зенита и идёт дальше. Мы с Кастианом снова и снова обходим рынок, скупая столько устриц, что я перестаю чувствовать вкус чего-либо, кроме соли.
— Что, если возникли проблемы на таможне? — шепчу я. — А вдруг его поймали? Или, может, он ожидал, что ты придёшь один?
Кастиан напряжённо смотрит, как лавки зажигают фонари и начинается представление. Люди толпятся у цветочной арки перед собором. Молодая пара, ехавшая в карете, теперь стоит рядом со священником. Платье девушки украшено кристаллами-капельками, а на голове — искусственный нимб. Парень одет в зелёное, на его бёдрах платок серебряного цвета.
Пожилой священник ходит медленнее, чем сменяются времена года, но его голос гремит на всю площадь. Он пересказывает историю святой Кариньи, тогда как парочка, разыгрывающая святую и её мужа, танцуют под его слова.
— Услышьте меня, о великие небеса! Заберите моё сердце и душу, но спасите народ Сол-Алене, — восклицает святая Каринья.
— Спасите нас! — вторит ей толпа. — Слава Отцу Миров!
Священник возносит молитву.
— Простите, сеньорита, — произносит знакомый голос, перед тем как кто-то толкает меня плечом.
Кастиан реагирует молниеносно, вставая между нами и доставая нож из сапога, но я успеваю узнать друга.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не выкрикнуть имя Леонардо и не броситься к нему на шею. В уголках его ярко-зелёных глаз появляются морщинки, когда он улыбается мне. Его копна чёрных кудрей покрыта бежевой пудрой, а невзрачные одежды слуги запачканы, но я узнала его. Это точно он.