Зорн. Академия
Шрифт:
Зверь коричневой глыбой лежал на траве в луже собственной крови. Она уже начала подсыхать по краям. Глянец шкуры потускнел. Даже мертвый маракагул выглядел внушительно. Да, Тарантос на счет хищников, Землю обскакал. Что рахофтар, что этот монстр, с любым нашим царем зверей справится играючи. Кротов с трудом выдернул, торчавший из-под туши, игольник. Только сейчас он разглядел, обломанные шелушащиеся когти. Зубов в пасти тоже не хватало. Те же что были, тоже частенько были сколоты. Вот, оно что!
– Ранза, посмотри. Мне кажется, зверь был очень старый.
Девушка рассматривала,
– Да, ты прав. Он еще и раненый. Поэтому один, без пары. И, поэтому, выбрал в жертву человека. Видно зверя уже не мог добыть.
Об отдыхе на красивом мысу больше нечего было и думать. Соседство рядом с мертвым животным совсем не прельщало. Но, надо было забирать добычу Кротова, оставленную в лесу. Ранза вызвалась сходить с ним. Сергей хотел, чтобы она следила за лодкой, но взглянув в просящие глаза девушки, согласился.
До места, где он убил зверя, добрались без происшествий. Хотя оба были на взводе - после схватки с маракагулом, казалось, лес теперь полон опасных хищников. Зверь оказался некрупным. Чуть больше земной собаки. Даже давнее отсутствие охотничьей практики не повлияло на выстрел Сергея. Не видя животное полностью, лишь чутьем, на слух, определив его размеры - он все равно попал туда, куда целился бы и при лучшем раскладе - по передним лопаткам. Теперь эта часть тела отсутствовала.
– Игольник, не охотничье оружие, - виновато развел руками Кротов.
– Хорошо хоть на части не разорвало.
– Прекрати, отличный выстрел, - не согласилась Ранза. Впрочем, похвалы в её голосе не было. С таким имплантантом как у него, для неё само собой разумелось, что он отлично стреляет. Сергею, стало немного обидно, но он быстро пристыдил себя - ты, что совсем пацан, не похвалили его...
– Этот зверь съедобен?
– Еще как! Вот про кено, я тебе это точно говорю. Жаркое из него до сих пор подают в дорогих ресторанах.
– Кено, - переспросил землянин.
– Пусть будет кено, главное - чтобы вкусный.
Кротов быстро освежевал и разделал тушку. Вырезал лучшие куски, и сложил на вырезанный кусок шкуры. Завернул и сверток обмотал паутиной.
– Остальное местным зверушкам, подарок от меня.
Когда подходили, первые добравшиеся до тушки мелкие животные с недовольным писком рассыпались в траву. Он не сомневался, что как только они уйдут, зверьки тут же вернутся.
На мысу Сергей предложил приготовить мясо, а поесть уже в лодке. Ранза согласилась.
Они развалились в своих креслах, и молча созерцали открывавшуюся картину. Река несла их мимо, становящихся все более живописными, берегов. Лес набрал ярких красок, и на глазах превращался из "тайги" во влажные лиственные заросли. Солнце на чистом, без единого облачка, небе светило совсем не по-зимнему, и даже - по меркам Кротова - не по-весеннему. Было уже просто жарко. Вот, дела - лениво думал он - несколько дней назад, я боялся, что замерзну на хрен, а сейчас думаю как бы от жары спрятаться. Благословенная планета. Кротов даже в какой-то мере понял участников "сопротивления". Ведь на всю эту красоту, ни местному населению, никому другому любоваться нельзя - большинство территорий Тарантоса запретные. Только для военных.
– Где будем ночевать? В лодке,
Ранза подумала.
– Нет, давай все-таки в лодке, только остановимся где-нибудь на отмели. Надоело каждую ночь болтаться.
– Хорошо. Так и сделаем.
Ночью, устав от любовных игр, они оба одновременно заснули. Кротову снился полет. Он сидел в кресле капсулы, держа в руках игольник, а в ушах стоял рев двигателей. Блин, почему я не надел шлем, подумал он. Тут он проснулся. Рядом крутила головой Ранза.
– Ты слышишь?
Гул двигателей атмосферника становился все тише. Они вскочили. Яркая точка, в которую превратилось пламя дюз катера, удалялась в ночном небе.
– У них, что - ни одна камера не работает?! Почему они нас не заметили?
– Тише, тише Ранза, - Сергей обнял голые плечи девушки.
– Они не ищут нас. Катер выполняет какую-то другую задачу.
Однако, Ранза успокоилась не сразу.
– Если бы не спали, могли бы подать знак.
Кротов засмеялся.
– Если бы, да кабы - то во рту росли грибы.
Крик вскинула на него удивленные глаза.
– Что с тобой? Про что это ты?
– Так, земная поговорка - если бы мы знали, что над нами пролетит катер, конечно бы мы подготовились. А теперь чего жалеть. Радоваться надо - первый признак цивилизации. Лишь бы, не выбрали нас целью бомбометания.
– Перестань, еще этого нам не хватает!
Следующий день ничего нового не принес. Привычно проплывали мимо них зеленые берега. Растительность становилась все агрессивнее. Все чаще новые незнакомые деревья забирались прямо в реку. Так дело пойдет, думал Сергей, пристать к берегу станет проблемой. К вечеру, когда красноватое солнце Тарантоса висело почти над самым лесом, на правом берегу лес вдруг исчез. Они одновременно вскочили.
– Твою медь!
– не сдержал эмоций Кротов.
– Люди!
Прямо от берега начинались улицы с нереально белыми домами. Ярко-зеленая стена отступила, давая место городу. Однако, почти сразу он понял, что ошибся - никаких людей здесь явно не было. Он разглядел, что зелень стеной, стоявшая за домами, уже пробралась на дворы и улицы города. И даже, в некоторых местах торчала из пустых окон.
– Брошенный город...
– прошептала Ранза. Она повернулась к Сергею: - В свое время академия убила много таких поселений.
– Я слышал, - кивнул землянин. Он вдруг загорелся: - Давай остановимся, побродим! Это же интересно.
Крик согласилась сразу:
– Давай! Тоже хочу посмотреть.
Вдоль берега тянулась каменная набережная. Теперь, когда они подобрались ближе, было видно, что и её атакуют вездесущие растения. Из щелей тянулись ползучие стебли, усыпанные мелкими листьями. Как разведчики, Сергей с уважением смотрел на этих первых посланцев леса, упорно цеплявшихся за любой кусочек земли между камнями. С набережной к воде спускались несколько лестниц. К одной из них, Кротов направил лодку. Когда он прикрепил паутиной судно прямо к парапету набережной, и обернулся в сторону города, что-то мелькнуло в окне одного из ближайших домов. Ему показалось, что это человек. Но, сколько не вглядывался, больше он ничего не заметил.