Зов Атлантиды
Шрифт:
Артемис кивнул Элфи.
— Вы, часом, не родственницы? — Он вскочил на ноги, едва не ударившись головой о низкий потолок шаттла. — Жеребкинс, мне надо спуститься туда.
Элфи постучала пальцем по глубиномеру.
— Никаких проблем. Я обогну этот хребет и спрячусь за ним от спасательных кораблей. Даже если нас заметят, то сочтут посланцами Гавани. В худшем случае предложат убраться с места происшествия.
— В смысле, мне необходимо спуститься на дно, — пояснил Артемис. — В ящике есть скафандр, придется взять у Жеребкинса
— Как в старые добрые времена, — повторил Мульч. — В футуристическом скафандре и с волшебным телефоном.
Последовал шквал громких возражений:
— Тебе нельзя, это слишком опасно!
— Я пойду вместо тебя!
— Зачем тебе мой телефон?!
Артемис дождался, пока крики стихнут, и, как всегда кратко и снисходительно, опроверг возражения по пунктам:
— Я должен спуститься на дно, потому что следующая фаза плана Финта неминуемо связана с дальнейшими жертвами, а лучше рискнуть несколькими жизнями, чем поставить под удар жизни многих.
— Знаю, это было в «Звездном пути»! — встрял Мульч.
— Спуститься должен именно я, — продолжал Артемис, — поскольку скафандр у нас только один, причем приблизительно моего размера. И если я не ошибаюсь (а вероятность того, что я ошибаюсь, очень мала), соответствие размера жизненно важно для применения скафандров, если, конечно, не хочешь, чтобы глаза из орбит вылезли.
Произнеси эти слова кто-нибудь другой, они прозвучали бы шуткой, призванной разрядить атмосферу, но в устах Артемиса Фаула это была простая констатация факта.
— И наконец, Жеребкинс, мне нужен именно твой телефон, потому что, насколько я знаю твои стандарты, он способен выдерживать крайне высокое давление. Я прав?
— Прав, — сказал Жеребкинс, ответив на комплимент кивком вытянутой головы. — Прав и касательно соответствия размера скафандра. Эти штуки даже не герметизируются, если их не устраивают твои габариты.
Дворецки все это не нравилось, но в конце концов он был лишь наемным работником, хоть Артемис и не стал напоминать ему об этом.
— Я должен идти, Дворецки, — сказал он твердым тоном. — Собственный мозг поедает меня живьем. Думаю, основная проблема — чувство вины. Надо сделать все возможное, лишь бы искупить вину.
— И? — спросил Дворецки, ничуть не убежденный его словами.
Артемис вытянул вперед руки, чтобы Жеребкинс надел на них рукава костюма.
— И я не позволю, чтобы какой-то осел взял надо мной верх.
— Осел? — обиженно переспросил Жеребкинс. — У меня, между прочим, любимый дядюшка — осел!
На самом деле скафандр состоял из двух костюмов. Внутренний слой представлял собой сплошную мембрану со встроенной сетью жизнеобеспечения, а наружной оболочкой являлись доспехи с изменчивой поверхностью, поглощавшей давление воды и использовавшей его для приведения в действие сервомеханизмов. Очень умная конструкция,
— Кобой… — пробормотал Артемис, когда ему на глаза попался логотип компании. Даже человек, не одержимый предзнаменованиями, немного расстроился бы, увидев имя своего заклятого врага на костюме, призванном спасти ему жизнь. — Не очень-то окрыляет.
— Ну, ты ведь не летать собрался, — сказал Жеребкинс, опуская прозрачный щиток шлема.
— Подозреваю, вы оба только что грандиозно пошутили, — заметил Мульч. Он опять что-то жевал — остальные предпочли не задумываться о том, что, именно и где он это взял. — Но только подозреваю, потому что у меня от ваших шуточек уже распрямилась та извилина, что отвечает за чувство юмора.
Поскольку Мульч вставлял подобные замечания практически постоянно, остальные к этому времени уже стали относиться к ним как к бессмысленному звуковому фону.
Жеребкинс закрепил свой телефон на омнидатчике в передней части шлема.
— Вот теперь, чтобы сорвать его с места, понадобится, чтобы тебя кит хвостом ударил. Телефон выдержит любую глубину или любое давление, кроме того, способен воспринимать речевые колебания и преобразовывать их в звуковые волны. Только постарайся правильно произносить слова.
— Держись ближе к скале. — Дворецки даже сжал ладонями шлем, чтобы убедиться, что Артемис его слушает. — И при первых же признаках опасности приказ тащить тебя обратно отдаю я, а не ты. Ты понимаешь меня, Артемис?
Юноша кивнул. Скафандр соединялся с площадкой на корпусе корабля электромагнитным лучом высокой интенсивности, призванным в случае опасности обеспечить мгновенную эвакуацию.
— Просто быстро сними на телефон Жеребкинса место крушения и сразу же возвращайся. У тебя всего десять минут, затем придется изобретать что-нибудь другое. Понятно?
Артемис еще раз кивнул, хотя, похоже, совсем не слушал Дворецки, думая о чем-то своем.
Гигант щелкнул пальцами.
— Артемис, сосредоточься! Еще будет достаточно времени заняться твоим атлантическим синдромом. А сейчас за этой дверью находится одна из Атлантических впадин, и над нами шесть миль воды. Нужно постоянно быть начеку, если хочешь остаться в живых. — Он повернулся к Элфи: — Все бесполезно. Я отменяю операцию.
Элфи, крепко сжав губы, покачала головой.
— Военно-морской устав, Дворецки. Ты на борту моего корабля, а значит, выполняешь мои приказы.
— Насколько помнится, привел корабль я.
— Да, спасибо, что привел мой корабль.
Артемис воспользовался их перепалкой и подобрался ближе к кормовому воздушному шлюзу, куда Дворецки за ним последовать не мог.
— Десять минут, старый друг, — произнес он механическим из-за динамиков шлема голосом. — Потом тащи меня обратно.
Дворецки вдруг подумал о том, что бы сказала Ангелина Фаул, если бы узнала об этой выходке сына.