Зов из могилы
Шрифт:
Я положил голову на колени и обхватил их руками в попытке сохранить те частицы тепла, которые оставались. Ощущение времени было давно потеряно. Сколько я тут просидел? Час, два, пять минут? У меня были часы, но в темноте циферблат не разглядишь.
Дрожащий, съёжившийся, я напрягал слух, но ничего не слышал, кроме шорохов и плеска воды. Вскоре я начал кричать, пока не заболело горло. И опять ответом мне было лишь журчание воды. Чувствуя себя беспомощным, как никогда в жизни, я закрыл глаза и попытался расслабиться. Странно, но я заснул. Настолько,
Проснувшись, я несколько секунд не понимал, где нахожусь. Зачем-то засуетился, стал подниматься и, чуть не ударившись о камень над головой, снова сел. Теперь уже полностью осознавая безвыходность ситуации. Принялся разминать затёкшие ноги.
Неожиданно до меня донёсся какой-то шум. Показалось, будто упали несколько камней. Я замер, прислушался. Шум повторился и больше не прекращался. Становился громче. Ко мне кто-то приближался.
— Сюда, — крикнул я. — Сюда! — С бешено колотящимся сердцем я вглядывался в темноту. Наконец вдалеке появился свет. — Сюда! Сюда!
Танцующий жёлтый луч фонарика тянулся в мою сторону, и только когда он стал ярче, я сообразил, что свет движется с дальнего конца пещеры, а не со стороны входа в рудник. Это не группа спасения, а… Крик застрял в горле. По мере приближения света во мне росла унылая покорность судьбе. Вот уже можно было разглядеть огромную махину и уродливую бритую голову. Я чувствовал исходящее от него зловоние.
Монк остановился в нескольких футах от меня. Чуть опустил фонарь, и я увидел, как тяжело вздымается и опускается его грудь. Каждый вздох сопровождался слабым хрипом. Грязная армейская куртка была ему мала, едва не лопалась на массивных плечах. Он долго рассматривал меня своими глазами-пуговицами, а затем негромко бросил:
— Чего расселся? Вставай.
В этом подземном лабиринте Монк ориентировался как у себя дома. Протискивался сквозь узкие расщелины, ведущие в проходы, которые, казалось, пронизывали скалу во всех направлениях. Где-то можно было идти, выпрямившись во весь рост, а где-то лишь ползти. Всюду сверху капала вода. Он без колебаний заползал в щели, куда я никогда бы сам не рискнул сунуться. И, несмотря на свои габариты, ни разу ни за что не зацепился и не ударился. На поверхности Монк выглядел огромным неуклюжим увальнем, но здесь обнаруживал удивительную ловкость. Это была его стихия.
Он молча двигался вперёд не оборачиваясь. Казалось, ему было безразлично, следую я за ним или нет. Я заставил себя идти не сразу, а только когда впереди начал меркнуть свет.
Монк, конечно, знал, что я иду сзади. Я ощущал безнадёжность. Всё на свете потеряло смысл. Какого чёрта я залез сюда, в это подземелье? Зачем? Куда он меня ведёт? Мысль, что выход на поверхность становится всё дальше, приводила меня в ужас, но мне просто некуда было деваться. Если бы Монк хотел меня убить, он бы давно это сделал. И самое главное: я должен найти Софи.
Мы вышли в проход, где можно было идти не сгибаясь. Монк
— Где Софи?
Он продолжал идти молча, не замедляя шага. И тогда я схватил его за руку, похожую на кусок дерева.
— Ты только скажи, она жива?
— Заткнись.
Монк высвободил руку без малейшего усилия, но я повалился на землю. И с трудом поднялся, встав вначале на четвереньки. Его голос наполнил пространство хриплым громыханием. Монк повернулся, чтобы продолжить путь, но вдруг опёрся о камень и согнулся почти вдвое, сражённый приступом жестокого кашля. Острые спазмы долго сотрясали его плечи, затем он сплюнул комок мокроты, тяжело дыша, вытер ладонью рот и двинулся дальше.
Я шёл за ним, обдумывая увиденное. Мне и раньше всё это казалось подозрительным — его влажное хриплое дыхание в телефонной трубке, то, что он сплюнул на пол в доме Уэйнрайта. И вот сейчас этот кашель подтвердил мои предположения.
Монк серьёзно болен.
Правда, это не делало его менее опасным. Сил у этого человека оставалось ещё достаточно. Я едва за ним поспевал, понимая, что если отстану, то пропаду. Сейчас Монк был моей единственной надеждой. Я плёлся за ним вверх по проходу, устремив взгляд в его широкую спину, утопая в воде, и вдруг свет погас.
Я резко остановился, отгоняя мысль, что это садистский трюк оставить меня здесь медленно умирать. Вскоре свет забрезжил справа. Я двинулся к нему и остановился у расщелины в скале. Хрипы Монка доносились с противоположной стороны, что означало, что он уже туда пролез. Как ему это удалось? Невозможно представить.
Расселина тянулась вверх под острым углом. Я начал протискиваться в неё, стараясь не потерять из виду слабеющий свет. Но он быстро тускнел. И вот наконец наступила темнота, и я больше не слышал шагов Монка. Теперь главное было не останавливаться, не давать страху парализовать тело.
Затем проход, сделав резкий зигзаг, неожиданно расширился, и я увидел впереди свет. А вскоре оказался в небольшой пещере, где меня после кромешной темноты ослепил тусклый, стоящий на полу фонарь. Неподалёку газовый нагреватель с шипением вырабатывал тепло, без которого в этой пещере можно было бы замёрзнуть. Когда мои глаза привыкли к свету, я разглядел на полу сумки, бутылки и банки. Монк присел на смятое одеяло, глядя на меня своими мёртвыми глазами.
В углу, съёжившись под одеялом, лежала Софи. Она тоже смотрела на меня.
— Боже… Дэвид…
Я опустился рядом с ней на колени, и она, дрожа всем телом, обвила руками мою шею.
— Теперь всё будет в порядке, — прошептал я, гладя её волосы.
Видеть Софи живой и, кажется, невредимой было огромным облегчением. Бледная, лицо заплаканное, ссадина по-прежнему багровая, но было в ней что-то не совсем нормальное, на что, переполненный эмоциями, я поначалу не обратил внимания.
— Как хорошо, что он тебя не тронул, — сказал я.