Зов Крови

Стерх Юрий

Дед достал из сейфа фолиант в толстом кожаном переплете с железными застежками. Из-за того что я постоянно что-то дописывал и добавлял всё новые и новые страницы, книга заметно распухла. Складывалось впечатление, что еще немного и длины застежек скоро не будет хватать.

— Книга неполная, она постоянно обновляется стараниями… — дед искоса глянул на меня, — стараниями Зора.

Страж взял книгу из рук деда, посмотрел на первую страницу, потом с невероятной скоростью перелистал ее и вернул обратно.

— Здесь ничего нет о борьбе с Митхар.

— Да, ранняя версия — манускрипт был, к нашему великому сожалению, уничтожен безвозвратно! Произошло это при осаде одного

древнего города, о названии которого уже все давным-давно забыли. А эту летопись начали писать примерно за две тысячи лет до нашего времени, хотя там есть несколько эпизодов, говорящих о еще более ранних событиях.

— Есть еще кое-что, — я открыл верхнюю часть сейфа и достал оттуда кулон в виде змеиной головы, снятый с шеи война Митхар. — Это я снял с… — я прервался на полуслове.

Вокруг стража моментально сгустился воздух. Его взгляд прикипел к кулону. Не отводя пристального взгляда, он аккуратно взял его у меня из рук, осторожно надавил и затем провернул по часовой стрелке камень, зажатый в зубах змеи. Ее глаза после этого ярко сверкнули и погасли. Напряжение вокруг стража сразу спало. Если бы я точно не знал, что Декар не дышит, то у меня бы сложилось полное впечатления того, что он сейчас облегченно выдохнул.

— Что это? — с любопытством спросил я.

— Это ключ! Такие Митхар применяли, чтобы попасть в особо охраняемые помещения или на свои корабли. Также у этого ключа есть самоликвидатор, и он был почти активирован! В том состоянии, в котором он был у вас, одно неправильное движение, и в радиусе десяти гет (Кира тут же услужливо доложила, что один гет равен одному километру ста двадцати пяти метрам) была бы безжизненная пустыня с огромной воронкой посередине.

Мы все втроем переглянулись. Отец нервно смахнул выступивший пот со лба и зыркнул на меня.

— Кто же знал, что это такое? — я виновато пожал плечами.

— Опрометчиво было приносить сюда эту вещь! Но сейчас это просто ключ, — Декар небрежно положил кулон на стол.

Я обратил внимание на то, как у деда от этого нервно дернулась щека и правый глаз.

Вечером в беседке

Вечером за ужином мы сидели в беседке на краю обрыва, любовались красавицей «Венерой» на закате, пробовали блюда почти вегетарианской кухни и тихо вели беседу о Зотах, стражах, о завоевателях Митхар, о Вторжении и о загадочном существе по имени Мор, да много о чём…

Баба Фрося с нами не пошла. Сославшись на здоровье, осталась дома одна, переваривать события сегодняшнего дня. На «Венеру» решили сегодня не перебираться, заночевать здесь на берегу, а завтра с рассветом отправиться на поиск и разграбление тех самых трех тайников, о которых говорил сегодня утром дед. По непонятному и счастливому стечению обстоятельств эти все три тайника находились друг от друга на расстоянии от двадцати до тридцати пяти километров.

Сегодня вечером мы решили не нагружать господина Паскаля приготовлением нам ужина и попросили наших поварих из столовой приготовить нам что-нибудь этакое, простое и вегетарианское. Зная наши вкусовые пристрастия, я могу с уверенностью сказать, что мы их немного озадачили, если не сказать точнее… поставили в тупик. Но ничего, они справились!

В итоге я сейчас уплетал за обе щеки вареники с картошкой, дед, кривясь, наслаждался гречневой кашей с грибами, а отец, недавно вернувшийся с «Венеры», притащил с собой небольшой пищевой контейнер, в котором исходили паром с десяток больших средиземноморских креветок, обжаренных на оливковом масле и приправленных великолепным устричным соусом.

— А ничего! Так тоже жить

можно… Дело привычки, — отец макнул кусок свежеиспеченного хлеба в креветочный соус, прожевал всё это и запил большим глотком белого сухого вина.

— А мне, вообще, мясо вредно! Я уже старый, мне давно уже пора следить за своим питанием… — пробурчал дед, косясь в сторону столовой, где сегодня на ужин подавали огромные свино-говяжие котлеты с толченой картошкой.

Дед, сморщив нос, отодвинул от себя тарелку с кашей, вытер салфеткой губы и обратился ко мне:

— Так ты говоришь, что в нас, помимо крови Зотов, еще есть что-то от этого самого Мора?

— Да. Декар мне об этом как-то раз говорил. Всё произошло тогда, когда готовили Крона к этому подвигу. Мор каким-то образом, используя магию своей расы и зотэрианские технологии, внедрил ему часть своих генов. Отсюда у нас и понимание любого языка и способности к гипнозу и телекинезу. Всё это присуще Хогам, а не Зотам. А вот рождение одного ребенка и только сына, и только от женщин с определенным составом крови — это чисто эксперимент самого Мора над Кроном. И это было даровано ему неспроста! Отсюда и мой сон, и родовая память, и понимание предметов с энергетикой наших предков. Всё это гениальный Мор в свое время предусмотрел, всё предвидел! И благодаря его уму и его прозорливости мы сейчас с вами совершаем то, к чему он готовил потомков Крона несколько тысяч лет назад.

За столом возникла небольшая пауза. Мне надо было прожевать горячий, просто обжигающий все рецепторы во рту, вареник.

— Раса Хогов уникальна во многом, — через несколько секунд продолжил я. — Если бы не их природное миролюбие и беспечность, то, как мне кажется, злобным и кровожадным карминам ничего бы не обломилось! Некоторые боевые возможности стража позаимствованы как раз из арсенала их боевой магии. Зотэрианские ученые и инженеры смогли воплотить это во что-то материальное, и то, что я имел возможность наблюдать, поверьте мне — впечатляет! Но для Хогов самое главное — не война, а мир и гармония с природой, что их и погубило в конце концов.

Отодвинув от себя пустую тарелку, где еще минуту назад лежали густо политые сметаной вареники с картошкой, я пододвинул к себе другую, на которой исходили паром вареники с творогом, и вдохнул их аромат.

М-м-м… Как же я соскучился по всему этому!

Наколов вилкой самый крупный вареник, я макнул его в сметану и, прикрыв глаза от удовольствия, отправил его в рот целиком. Хорошенько прожевав, я еще какое-то время молчал, наслаждаясь вкусом, затем рассказал:

— За многие тысячелетия мирного существования мысль об убийстве другого существа приводила их в ужас. В их понимании любая жизнь свята, независимо от того, чья это жизнь — растения или живого существа. На почве последнего они, как мне кажется, и сошлись с Кинхами.

— Да… Интересно… — медленно проговорил отец и задумчиво посмотрел на меня. — Сынок, это понятно, что прежней жизни уже никогда не вернуть. Но всё же… Называть тебя Зором… это как-то у меня язык не поворачивается.

Я кивнул.

— Я думаю, и у вас скоро имена поменяются. Называйте меня, как хотите, но реальность возьмет свое. В среде зотэрианцев мы не сможем жить по-старому.

— Это точно! — дед взял с отцовской тарелки самую крупную креветку и сноровисто очистил ее голыми руками, ловко сняв с нее панцирь. — Я думаю, надо привыкать и к новым именам, и к новому образу жизни. Поэтому отныне для меня ты Зор и никак иначе! — он макнул очищенную креветку в соус и под прищуренным взглядом отца отправил ее целиком в рот. Затем, зажмурив от удовольствия глаза, стал медленно смаковать нежнейшее мясо.