Зов Первого Всадника
Шрифт:
Жалкая должность для человека, предназначенного к великим свершениям. Но ничего, настанет день — и вот тогда эти несчастные клерки познают настоящий ужас. Да что там клерки: вся Сакоридия будет пресмыкаться у его ног… а особенно король. Уж он…
Айрелл сидел, мечтательно глядя в окно, как бы дожидаясь полуденного колокола. На лице начальника канцелярии появилась зловещая улыбка, его указка резко опустилась на пол. Айрелл обернулся на звук и непроизвольно судорожно сглотнул, увидев, что стал объектом внимания Спурлока.
— Вы никак проголодались, Айрелл? — участливо поинтересовался тот.
Пойманный
— Никак нет, сэр.
Именно этот момент его обширное брюхо выбрало для того, чтобы издать предательское урчание. Бедняга Айрелл стал пунцовым. Сидевшие поблизости сослуживцы бросали на него косые взгляды, кое-кто злорадно усмехался.
— Небось, мечтаете о свежеиспеченных пирогах из нашей столовой, а?
Айрелл не смел поднять глаз от поверхности своего стола.
Тут, наконец, колокол на башне начал отзванивать полдень. Клерки зашевелились, с нетерпением ожидая разрешения покинуть кабинет. Однако начальник не спешил отпускать их. Даже когда смолк последний, двенадцатый, удар, он молчал, доводя подчиненных до крайней степени отчаяния и нетерпения. Впрочем, им повезло — сегодня Спурлок и сам спешил, его ждали дела. Важные дела.
— Все свободны на время обеденного перерыва, — провозгласил он. — За исключением вас, Айрелл. Вам следует остаться и продолжить работу.
Заскрипели отодвигаемые стулья, клерки торопились поскорее покинуть кабинет — от греха подальше. Один Айрелл продолжал сидеть, все с тем же мрачным видом уставясь на столешницу.
— Если к моему возвращению вы не успеете все закончить, — с угрозой продолжал Спурлок, — то мне придется задержать вас здесь до пяти часов. Это вам понятно?
— Да, сэр.
— Отлично.
Спурлок не считал даже нужным проследить за исполнением приказа, и без того знал: Айрелл останется и будет усердно трудиться. Он боится увольнения пуще смерти, ведь у него на шее сидит быстро растущее семейство. Сколько отпрысков успел настругать этот герой? Десять? И еще одиннадцатый на подходе.
Так что начальник канцелярии с чувством исполненного долга покинул кабинет и начал спускаться по винтовой лестнице, которая вела на нижний, подземный, уровень административного крыла. Однако направлялся он отнюдь не в архив, где сидел этот суеверный остолоп Дакриас Браун. Нет, Спурлоку предстояла совсем другая встреча.
Спустившись вниз, он вынул лампу из ближайшей ниши и внимательно огляделся. Лишь убедившись, что поблизости никого нет, Спурлок направился к заброшенному коридору.
О, эти подземные переходы весьма полезная вещь. Их группе надо было с самого начала собираться именно здесь, а не рисковать, назначая встречи в таких ненадежных местах, как замковые сады. Подумать только: в прошлый раз эта чертова Галадхеон едва не застукала их! Трудно даже представить, какой катастрофой могла обернуться подобная неосторожность.
Вообще, девчонка представляла собой проблему. Дело осложнялось тем, что он не знал, насколько она осведомлена о его собственном статусе. Ясно одно: рано или поздно им придется заняться этим вопросом. Величайшая же ирония судьбы, по мнению Спурлока, заключалась в том, что проклятая Галадхеон вступила в ряды Зеленых Всадников.
Взгляд
Следуя за Лил Амбриот и королем Джонеусом, Кариган попала в залитые солнцем покои. Контраст с темнотой, в которой девушка до сих пор пребывала, оказался настолько разительным, что она в первое мгновение зажмурилась. Приятная перемена: ненастный дождливый день, в который началась вся эта истерия, остался где-то на много столетий впереди, в далеком будущем.
Стражник прикрыл двери за их спиной, и Кариган оказалась в довольно простой комнате с низким потолком. В комнате не было никаких украшений, если не считать военных знамен и щитов, развешанных по стенам. Кто-то распахнул настежь окна с тяжелыми освинцованными рамами, и в них лился воздух, наполненный сладостным летним ароматом. Снаружи доносился топот марширующих солдат и резкие команды их сержанта.
В центре комнаты стоял длинный, грубо отесанный стол, заваленный пергаментными свитками. У Кариган глаза загорелись при одной только мысли, какие сокровенные знания скрыты в этих свитках, но более внимательный взгляд заставил ее умерить свои аппетиты. Документы были написаны на старом языке, и она ничего не смогла бы в них разобрать.
Король стоял со скрещенными на груди руками и наблюдал за Лил Амбриот, которая в волнении мерила комнату шагами. Судя по всему, между ними шел жаркий спор, но о чем, Кариган не могла понять, поскольку беседа шла все на том же архаичном диалекте. Постепенно, прислушиваясь, она начала выхватывать отдельные слова, а затем и целые предложения.
— Я доверяю сведениям нашей разведки, — говорила Лил. — Он порвал с Морнхэвеном.
— Все это только слухи, — возражал король, — им нельзя верить.
Лил подавила раздраженный стон. Она продолжала метаться взад-вперед, заполняя собой все пространство комнаты. Внезапно она остановилась и выглянула в окно.
— Это больше, чем слухи. Он хочет встретиться со мной.
— Нет! — яростно выкрикнул король, и Кариган показалось, что в глазах его мелькнул страх. — Я этого не допущу!
Лил обернулась к нему и заговорила, голос ее стал ниже и глубже.
— Для того чтобы передать эту информацию, погибло восемь Всадников. Сколько еще придется отдать жизней, прежде чем нам представится подобный шанс? А может, мы больше его не дождемся? Сколько еще детей, родившихся во время войны, вырастет, так и не узнав мира? А сколько из них никогда не увидит своих родителей, павших на поле боя? Сиротские дома растут по всей стране, и, я полагаю, когда эти детишки подрастут, они тоже станут воинами, сражающимися с Морнхэвеном. Как я.
— Я не меньше тебя хочу приблизить конец войны, — угрюмо вставил Джонеус.
— Да неужели? Ты этого хочешь… Так вот, смотри, сейчас нам представляется такая возможность. Адриакс эль Фекс порвал со своим повелителем, он желает положить конец зверствам войны. Припомни: он поставлял сведения, которые мы использовали против Морнхэвена, и это изменило ход войны. Ведь эль Фекс являлся доверенным лицом Морнхэвена, его ближайшим сподвижником.
— Именно потому я и не доверяю ему, — вскинулся король. — Я чувствую нутром — это ловушка. Морнхэвен ненавидит тебя.