Зов смерча
Шрифт:
Так Стюарт оказался вплетенным в ту невидимую паутину, о которой он пока почти ничего не знал.
За спиной Стюарта распахнулась дверь.
— Что это ты делаешь на моем передатчике?
Стюарт оглянулся, едва удержавшись, чтобы не выдернуть иглу из передатчика. В дверях стоял загорелый человек с голубыми глазами и в зеленой тропической рубашке, заполнив собой почти половину маленькой комнатки связи.
— Посылаю сообщение, — спокойно ответил Стюарт.
— Так я и думал. — Человек протянул для приветствия огромную веснушчатую руку и представился: — Я Фишер. Связист. — Говорил он со
— Стюарт. Помощник такелажника.
— Сейчас посмотрим. — Фишер склонился над аппаратурой, проверяя, все ли в порядке с передатчиком. На его затылке Стюарт увидел вживленный в череп разъем-интерфейс, к которому можно было подключать кабель для прямой связи мозга с электроникой.
— Я воспользовался приемно-передающей антенной номер два.
— Вижу. Все правильно. Но прежде, чем делать это в следующий раз, лучше дождись меня, — оскалил зубы в улыбке Фишер. И загрохотал: — Из-за тебя мы могли пропустить важнейшее сообщение наших хозяев. Чрезвычайно важное указание изучать очередной номер еженедельного партийного журнала «Вопросы Фрикономицизма», где излагается новый изгиб линии нашей мудрой партии. Является ли введение фирмой «Семь Лун» таможенных тарифов на сплавы с изменяемой кристаллической решеткой идеологически оправданным или же это признак сползания в уклонизм? Потрясные для всей галактики новости, старина, должен я тебе доложить!
Стюарт вынул иглу и спрятал ее в карман. Фишер принялся просматривать последние сообщения, не обращая больше на Стюарта никакого внимания. Заметив шелушащуюся от сильного загара кожу на лбу Фишера, Стюарт спросил:
— Недавно с пляжа?
— Нет. Лазил по ледникам Аляски. Ты передавал сообщение в Асунсьон?
— Нет, в Антарктиду, — ответил Стюарт.
— А, — Фишер постучал по своему виску пальцем, — в самом деле, я не обратил внимания на этот индекс. У тебя что, там живут знакомые?
— Нет, просто мой друг сейчас путешествует по Антарктиде, у него отпуск.
— Сорок четыре наносекунды, — недоверчиво заметил Фишер, глядя на показания аппаратуры. — Не слишком ли много для обычного письма?
Стюарт почувствовал тревогу. Пока легкую, но уже отчетливую. Надо будет, решил он, сразу стереть информацию с иглы, как только вернусь к себе в кабину.
— Я послал своему другу копию видеофильма из библиотеки станции, — объяснил Стюарт.
— Надеюсь, фильм идеологически правильный? Идеологией концерна «Благоухание роз» является неоимажинизм. И на своих спутниках они не держат идеологически вредной продукции.
— А мне сам неоимажинизм кажется довольно вредной штукой.
— Верно, старина, — усмехнулся Фишер и отбарабанил на клавиатуре команду припарковать антенну. — На борт только что прибыл наш капитан Су-Топо. Можешь зайти к нему в рубку. Дай только ему распаковать свои вещи.
— Так и сделаю.
Тревога все еще не отпустила Стюарта. Капитанская рубка благоухала ароматом пяти карликовых деревьев в керамических горшках, рядком выстроившихся на полке. Под потолком висели лампы, дававшие деревьям необходимый им яркий свет.
Капитан «Борна» оказался невысоким, средних лет человеком, выходцем с острова Явы. Мускулистое тело. Узловатые руки увиты сложной татуировкой. Одет в темную капитанскую куртку, на голове черная фуражка с кокардой, свидетельствующей о его звании — три четырехугольные звезды на фоне красного треугольника фирмы «Талер». Вместо ногтя в средний палец левой руки вделан жидкокристаллический экран компьютера. Похоже, что когда-то его маленькие узкие глаза были увеличены хирургической операцией. «А где же находится клавиатура его компьютера? — подумал Стюарт. — Может быть, ее вообще нет, а компьютер управляется напрямую из мозга? Или же клавиатура находится у кого-то другого, а Су-Топо читает на дисплее своего пальца присылаемые ему сообщения? Впрочем, какое мне до этого дело», — решил он. Не надо впадать в паранойю. В самом деле, какой смысл получать сообщения извне через всем видимый дисплей, когда это можно делать непосредственно через приемник, вживленный в мозг и подсоединенный к слуховому нерву.
— Добро пожаловать к нам на борт, — поприветствовал капитан.
— Спасибо. Я счастлив работать у вас.
— Кайра сказала мне, что ты усердно учиться, — мягким голосом сказал Су-Топо, полузакрыв глаза и скрестив руки на груди.
— Приблизительно так. Я привык учиться.
— Это хорошо. — Су-Топо чуть нахмурился. — Но во время долгого полета куда важнее уметь справляться с бездельем.
«Вот для чего тебе нужны карликовые деревья», — подумал Стюарт.
— Бездельничать я тоже умею, — ответил он. — В самом деле это не так уж трудно.
Глаза капитана приоткрылись шире.
— Ты обучен военному искусству, — безразличным тоном заметил он. — Причем искусству весьма специфическому. И обучен очень хорошо. — По тону капитана невозможно было понять, как он относится к этому и волнует ли его этот факт вообще. Или же Су-Топо говорит об этом просто, чтобы поддержать беседу.
— Да. Но я больше не собираюсь заниматься такими вещами.
— Вот как. Ты, похоже, решил выбрать иной жизненный путь?
— Да. — Стюарт начал подозревать, что Су-Топо затеял этот разговор, чтобы предложить ему какую-то другую работу.
— Так. — Капитан кивнул, как бы соглашаясь со своими собственными мыслями. — Это хорошо. — Он поправил одну из прилепившихся к потолку лампочек, словно показным безразличием хотел дать понять, что завел разговор на эту тему просто так, без каких-либо задних мыслей, из вежливости. — Известно, что поликорпы внедряют в организации конкурентов своих агентов. А такие транспортные компании, как «Яркая звезда» и «Талер» — самое благодатное место для шпионажа, поскольку их корабли летают повсюду. И мне бы очень не хотелось, чтобы «Макс Борн» столкнулся с трудностями из-за того, что кто-то из членов нашего экипажа решил заняться чем-то подобным.
— Ко мне это не относится, — заверил Стюарт.
— Рад слышать это. — Капитан повернулся к своим карликовым деревьям. — Ты разбираешься в деревьях? Я обожаю их.
— Нет, не разбираюсь. Мне больше нравятся плоды.
— Это карликовый серый вяз. — Су-Топо ласково тронул один из стволов. — Его посадил еще мой дед. Деревцу почти сто лет. Этот сорт называется чоккан. Его прямой, полный достоинства ствол навевает покой и умиротворение.
— Умиротворение. Это замечательно, — поддакнул Стюарт.