Зови меня Златовлаской

Никандрова Татьяна Юрьевна

Когда наступил наш черед идти в гримерку, мы с Мишей проворно пробрались между рядами и вышли из зала. Сначала я помогла Мише надеть бабочку, а затем принялась одеваться сама. Я аккуратно достала платье из чехла, и оно показалось мне колючим. Давно я не носила одежду с таким количеством страз и пайеток.

Спрятавшись за ширмой, я начала переодеваться и вновь отметила, что платье очень сильно колется. Странно, когда я мерила его в прокате, а потом дома, я ничего такого не заметила. Я попросила Мишу застегнуть мне молнию.

– Слушай,

Саш, у тебя вся спина красная, - удивленно сказал он.

– Наверное, от волнения, - пожала плечами я.

Я подошла к двери, ведущей на сцену, и прислушалась. Там ребята из 10В разыгрывали юмористическую сценку. Значит, мы с Мишей следующие.

Внезапно я ощутила ужасный дискомфорт во всем теле. Платье не просто кололось, оно резало мне кожу. Я подошла к зеркалу и отогнула ворот, кожа под ним действительно была очень красная и вдобавок ко всему страшно чесалась. Я не понимала, в чем дело. Раньше у меня никогда не было аллергических реакций на одежду. Что же это такое?

За дверью послышались аплодисменты. Я поправила платье, решив, что выдержу каких-то три минуты, а потом быстро сниму его.

Мы с Мишей приготовились. По задумке сначала выходил Миша, танцевал короткое соло, а потом к нему присоединялась я.

Заиграла музыка, и Миша сделала шаг на сцену. Танцевал он безупречно, даже лучше, чем на репетициях. Это я отметила бессознательно, потому что мое сознание было поглощено ужасным зудом по всему телу.

Когда настал мой черед появиться на сцене, я старалась двигаться грациозно и уверенно, но у меня это едва получалось. Зуд стал сопровождаться резью и сделался совсем невыносимым. Каждое движение давалось с трудом и причиняло боль. Все мои силы уходили на поддержание улыбки на лице, но мне казалось, что она выходит какой-то вымученной.

Я заметила, что прикосновения ко мне доставляют Мише дискомфорт. Он, как и я, чувствовал, что с этим чертовым платьем что-то не то. Мы уже исполнили две трети танца, когда меня пронзило острое ощущение, будто тысячи острых ножей впиваются мне в кожу.

Следующим элементом в танце была поддержка. Я разбежалась и подпрыгнула, так чтобы Миша подхватил меня. Когда его руки обхватили меня за талию, я застонала и дернулась. Миша не смог удержать меня, и мы вдвоем нелепо повалились на пол.

В другой ситуации после падения, я бы сделала невозмутимое лицо и продолжила номер, но сейчас на это не было сил. Я посмотрела на Мишу. По моему взгляду он все понял. Поднялся на ноги и протянул мне руку. Ухватившись за нее, я с трудом поднялась и поковыляла обратно за кулисы.

Оказавшись в гримерке, я истошно завопила:

– Сними его с меня! Сними!

Миша подскочил ко мне, пытаясь расстегнуть чертово платье. Я заметила, что обе его ладони красные и в мелких царапинах. Миша все возился с молнией, а мне уже казалось, что я начинаю задыхаться.

Внезапно в гримерку влетели Ада с Антоном. Лица у обоих были озабоченные.

– Помогите!
– крикнула я, по щекам текли слезы.

Не сказав ни слова, Антон подошел ко мне, и они вместе с Мишей разорвали платье со спины. Я быстро скинула его с себя, оказавшись в одном нижнем белье.

При взгляде на меня Ада с ужасом приложила ладонь ко рту. Я подошла к зеркалу, и то, что я увидела, не на шутку меня напугало. Все тело было красное, воспаленное, в мелких порезах, из которых подтекала кровь. Когда я сняла платье, стало легче, но кожа по-прежнему зудела.

– Что это за хрень?
– заорал Миша, с отвращением разглядывая лежащий на полу наряд.

Ребята, находящиеся в гримерке и готовящиеся к своим выступлениям, с ужасом и непониманием переводили взгляд с меня на мое злосчастное одеяние и обратно. Антон нагнулся над платьем и пару секунд всматривался в него.

– Стекловата, - вынес он свой вердикт.

– Что? Какая еще стекловата?
– не поняла я.

– Приглядись сама.

Я нагнулась и увидела, что все платье покрыто мелкими стеклянными иголками. Они-то и резали мою кожу.

– Сильно зудит?
– обеспокоенно поинтересовался Антон.

– Очень, - призналась я.

– Самое главное - не чешись. Тебе срочно надо в душ, смыть эту дрянь. А ты, Миш, иди мой руки, только не три, сначала смой все стекло под струей, а потом уже мылом.

Ада вызвала такси, накрыла меня какой-то простыней и вывела из школы. Помыв руки, Антон присоединился к нам.

Оказавшись дома, я залезла под холодный душ, друзья ждали меня в комнате. Следуя инструкциям Антона, я сначала смыла с тела осколки, потом обсохла. Потом проделала то же самое. В третий раз я уже мылась с мылом и мочалкой. Затем я позвала Аду, и она помогла мне намазаться кремом. После проделанных процедур боль существенно уменьшилась, однако тело по-прежнему чесалось.

Накинув халат, я вошла в комнату и присела на кровать рядом с Антоном.

– Лучше?
– поинтересовался он.

– Да. Спасибо. Откуда ты все знаешь про стекловату?
– поинтересовалась я.

– Мы когда дачу строили, использовали ее в качестве утеплителя, - пояснил он.
– Я тогда мелкий был, все хотел рабочим помочь, быть полезным. Ну и начал эту стекловату хватать голыми руками, потом, сама понимаешь, жуткий зуд был. На всю жизнь запомнил.

– У меня только один вопрос, - подала голос Ада.
– Что делала стекловата на Сашином платье, да еще и в таком количестве?

– Кто-то сделал это намеренно, чтобы навредить Саше. Других вариантов быть не может, - ответил Антон.

В комнате повисло молчание.

– Это Ширшикова, - тихо сказала я.

– Но зачем ей это нужно? Из-за Пешкова?
– Ада расхаживала по комнате из стороны в сторону.

– Скорее всего. Она сегодня ко мне подошла и как-то странно сказала: "На твоем месте я бы волновалась", потом, конечно, добавила, мол, это потому, что с партнером выступать тяжелее и все такое, но теперь я понимаю, о чем она говорила.