Зрячая
Шрифт:
– Что произошло?
– я поддержал под локоть выпрямившегося и пошатнувшегося серого, едва не шарахнувшегося от меня.
– Я… - он облизнул пересохшие губы, слишком часто заморгав.
– Я не успел изгнать эту тварь. Пришлось изгонять из Ани. Зашей, пожалуйста.
Он повернулся ко мне спиной, и острая жалость пронзила мое сердце. Оставленные Гаалом шрамы рассекали его спину по диагонали справа налево. И еще три длинные глубокие раны - слева направо. Господи, за что ему такая кара?
– Не здесь же, - я с
Осторожно взяв девушку на руки, я подождал, пока экзорцист тяжело привалится ко мне. Еще мгновение - и мы в квартире уехавших вчера в гости к родне на две недели людей. Тут можно будет всем нам прийти в себя.
Уложив бесчувственную полукровку на одну половину двуспальной кровати, на другую я помог присесть морщащемуся от боли парню. Быстро взяв из их машины аптечку, я помог Аарону стащить разорванную футболку. При ярком свете раны выглядели еще хуже.
– Просто затяни, чтобы быстрее зажило, - процедил сквозь зубы серый, ложась на живот.
Вынув из аптечки стерильную изогнутую иглу и моток белых шовных ниток, я дрожащими руками попытался вставить кончик нитки в ушко иголки. Глубоко вдохнув, прикрыл на мгновение глаза, собираясь с мыслями. Сейчас я должен помочь, а не сочувствовать.
– Я не слышу мысли, - вдруг глухо пробурчал в подушку экзорцист, когда я зашил уже половину одной из ран.
– Что?
– от изумления я даже рот приоткрыл.
Еще не было случаев потери дара, такого просто не может быть.
– То, - зло огрызнулся Аарон, - с самого нападения твари я не слышу никаких мыслей. Будто оглох, - его голос задрожал, - ее заберут у меня, да?
– Не думаю, - честно ответил я, - другого экзорциста, может, и приставят, но, скорее всего, тебе разрешат остаться с ними.
– Я не хочу, чтобы кто-то еще читал ее мысли!
– стискивая подушку в кулаках, прорычал брюнет.
– Не хочу, чтобы кто-то знал о ней столько же, сколько знаю я! А если она перестанет видеть во мне успокоение и разлюбит?
– Глупости говоришь, - я перекусил нитку, закончив зашивать рану, вставил новую, подлиннее, и взялся за следующий порез, - Анна любит тебя не меньше, чем ты ее.
Могу понять его душевные метания. И, разумеется, не могу их развеять.
– Я всегда ненавидел свой дар, - прошептал основательно потрепанный жизнью парень, - ненавидел, но восхвалял, потому что он давал мне хоть какую-то защиту от Гаала. Иногда я даже хотел, чтобы у меня его не было. Я не понимал, - тихий, задушенный всхлип все же прорвался, - не понимал, чего хочу. Слишком тихо, пусто… Я с ума схожу.
– Скоро все вернется на круги своя, - пообещал я, не будучи уверенным в том, что так и будет.
Было безумно жаль. Мне всегда было его жаль. Мальчик, который видел в себе и своем рождении главную проблему для любимой матери. Мальчик, которому в Раю доставалось едва ли не от всех
Боль душевная явно затмевала телесную в его сознании. Пока я шил, он тихо что-то бормотал, улыбался и плакал, нещадно терзая пальцами и зубами подушку. Боже, как же мне его жаль. Он хороший, светлый ребенок. За что ему столько страданий? Так много, что он научился скрывать свою боль и всегда казаться веселым, чуть нагловатым, несмотря на то, что боится каждого слова, будь оно произнесено им самим или кем-то другим. Он втягивал голову в плечи от страха перед миром только мысленно, дерзко вскидывая ее в действительности.
Но, каким бы он ни был сильным, сейчас он явно сломался. У него больше нет сил сопротивляться своим страхам и помогать Анне спастись от своих.
Я гладил волосы неспокойно спящего сына, уткнувшегося, как в детстве, лбом мне в бедро. Я сидел рядом с ним очень долго, пытаясь хоть как-то помочь. Хоть морально поддержать.
Спать ему долго не пришлось - пошевелившись во сне, он дернулся от боли и тихо зашипел, зажмурившись крепче. Но тут пошевелилась Аня, и Аарон подскочил, склоняясь над ней.
– Аня?
– хрипло и неуверенно прозвучал его вопрос.
– Сейчас, сейчас…
Бросившись развязывать девушку, он даже не глянул на меня. Но я увидел в его глазах то, чего там не было очень давно.
Боль, которую он больше не может скрыть.
Глубоко вдохнув, я крепче вцепилась в теплую руку. Боже, бедный Аарон…
– Почему пропал его дар?
– сипло поинтересовалась я, борясь с желанием вгрызться в горло самой себе.
Это все из-за меня. Я приношу одни проблемы!
– Подозреваю, он вернется, когда затянутся раны, - Матвей приложил ладонь к моей щеке, заставляя посмотреть на него, - помоги ему понять, что любишь не за телепатию, хорошо?
Я кивнула, прикрыв глаза и плотно сжав губы, чтобы постараться сдержать слезы. Даже сквозь веки резанула по глазам зеленая вспышка.
Несмотря на ломоту и дрожь во всем теле, я встала. Незнакомая комната закружилась перед глазами, но я упрямо сделала шаг. И, споткнувшись о собственную ногу, рухнула на четвереньки. Ужасно затошнило, в глазах потемнело. Зажмурившись и тяжело дыша, я облизнула пересохшие губы. Забытая перчатка осталась на прикроватной тумбочке, но видений пока нет, а в шквале застаревших эмоций разбираться не хотелось, да и некогда было. Лишь бы не схлопотать видение, а то совсем вырублюсь опять.