Зрячая
Шрифт:
– А где он? И Аарон?
– я решила не обратить на это внимания, потому что сил отодвинуться все равно нет.
– Святоша запихивает вырванное тобой сердце обратно в грудь нашего телепатика, - усмехнулся темный.
– Что?
– я слишком резко повернула голову, о чем сразу же пожалела.
Приступ тошноты был настолько резким и сильным, что горло сжалось в рвотном спазме. Если бы я успела позавтракать, Гаал бы сейчас в деталях узнал, что я ела.
– Жить будет, - донесся от дверей надтреснутый, но узнаваемый голос ангела. Ну, пожалуй, это все, что мне сейчас необходимо
– Не хочу, - буркнул Искуситель, ткнувшись носом мне в шею, - вы, два урода, обнимаете, сколько хотите, моих любимых женщин. Дайте и мне пообнимать хоть одну. Ты же не против?
– он коснулся носом моего подбородка.
Пока он это говорил, я чувствовала его боль. И острое одиночество. А еще обиду - не виноват же он, в самом деле, в том, что его именно так воспитали, в том, что он родился темным. И мне стало его, в самом деле, жаль.
– Если только не очень долго, - шепотом разрешила я, переводя взгляд на потолок.
От. Меня. Одни. Проблемы.
Скосив взгляд на осевшего по стене у входа в спальню светлого, я увидела лишь жалкие отблески на месте некогда пылавшей зеленым ауры. Тем временем он стащил с себя футболку, скомкал ее и бросил ее в нашу сторону. Ткань приземлилась мне на живот и частично накрыла смуглое предплечье демона, умиротворенно сопящего куда-то мне в плечо.
– Там все, - коротко пояснил блондин, закрывая глаза.
Глубоко вдохнув, я положила ладонь на смятую ткань.
Едва мы оказались в квартире, где я вчера вечером оставил молодежь, мне пришлось смутиться, как и светлому полукровке. Но не Гаалу - он жадно рассматривал спящего на окровавленной постели парня, буквально источая плотское возбуждение. Негодуя, я попросил его не делать гадостей хоть сегодня, за что был снова презрительно назван святошей и отправлен на кухню. Ну, пока он не пытается приставать к своему же собственному сыну, я не буду встревать. Неприятно, но наша драка буквально опустошит ауры серых, так что придется потерпеть. Надеюсь, темный тоже понимает, чем все кончится.
Анна оправилась удивительно быстро. Возможно, это потому, что Аарон поделился с ней частью своей ауры этой ночью, хотя ему следовало бы придержать силы для себя.
Я налил чаю себе и Исааку, явно чувствующему себя неуютно за пределами Рая. Тоже бедный ребенок, которому, по-хорошему, только тренироваться бы всю жизнь пришлось, так и не увидев всех реалий этого грязного мира, в котором смешались Свет и Тьма в ужасно неровных пропорциях. Но так было всегда.
– Доброе утро, - мягко улыбнувшись девушке, уже собравшей в высокий хвост влажные волосы, я не переставал размешивать сахар в чае, хотя он давным-давно растворился.
Я напряженно слушал, что происходит в спальне. Аарон ведь уже проснулся.
– А где Гаал?
– спросила сразу почувствовавшая наше появление Зрячая.
Ответом на ее вопрос был ужасно громкий выстрел.
– Не ходи, - попросил я, мгновенно оказываясь между Аней и двумя влюбленными в нее темными, заодно стирая из памяти всех соседей звук выстрела, - ты - одна из причин их взаимной ненависти, так что, правда, не стоит.
Вроде бы, послушалась.
И вдруг что-то изменилось. Я снова перестал ее чувствовать, Исаак вскочил, с грохотом опрокидывая стул, в его руке появился пистолет. Яркая вспышка окрасившейся алым ауры Анны ослепила меня на мгновение, оглушил близкий выстрел. Экзорцист не стал сомневаться.
– Слишком медленно, - несвойственно для обычно более мягкой мимики девушки расползлась по чуть пухлым губам кривая усмешка, а ломаемые пальцы тихо заскулившего от боли блондина удивительно громко захрустели.
Протянув руку, я отправил парня домой. Толку от него теперь не будет. Надо понять, что происходит. И почему обряд Единения не изгнал это из Зрячей.
– Отойди, - процедил за спиной пасынок.
Я послушно освободил проход, давая войти в кухню готовому стрелять Аарону.
– О-о, да ла-адно, - лукаво усмехнулось темное существо в теле Ани, а руки парня, и без того мелко дрожащие, на секунду чуть опустились, - ты же не станешь меня убивать, - полностью черный глаз, видный мне, ласково прищурился, - ты ведь любишь меня. Правда?
– Правда, - хрипло откликнулся экзорцист, но пистолет не опустил.
Вот только стрелять он уже не будет. Если бы мог - сделал бы это сразу. Теперь не решится.
– Знаешь… - оно вдруг поперхнулось очередным словом, с досадой повело плечами.
– Сильная девочка. Тоже тебя любит, - оно сделало шаг к сглотнувшему Аарону, а я, бессильный в этой ситуации, ждал, когда же очнется Гаал, у которого больше власти над высшими темными сущностями и явно дырка в голове, - боится за тебя очень. Правда, ты ничего не можешь сделать, - стройное тело девушки прижалось к все еще покрытому засохшей кровью торсу брюнета, - а еще она тебя кое о чем просит сейчас.
– И о чем же?
– прошептал напряженно смотрящий в одну точку и не опускающий уже бесполезный пистолет Аарон.
– Она просит выстрелить, - рука с появившимися когтями продрала свежие раны, разрезая нитки швов, - прямо ей в голову. Но ты ведь не сделаешь этого, ничтожество, - резкое движение, сопровождающееся отвратительным хлюпаньем и треском - и сердце серого в ее руке, - жалкое, влюбленное ничтожество.
Оцепенев от ужаса, я смотрел, как он рухнул на колени и завалился на пол, сохраняя на лице выражение боли от предательства.
Только оно повернулось ко мне, небрежно бросив орган парня ему же на спину, у него за спиной появился озлобленный Гаал.
– Ты что, мразь, творишь?
– прошипел он, вонзая когти в живот охнувшей девушки.
– Я, между прочим, его люблю, хоть и извращенно!
Обряд Единения с демоном гораздо более болезненный для обоих, но он очищает душу от темных существ до самых потаенных уголков, не оставляя ни единого шанса. Оставив демона впиваться одной рукой во внутренности Анны, а другой - в свои, я склонился над Аароном. Пока он еще теплый, я могу что-то сделать. Могу.
Вдох получился больше похожим на придушенный всхлип.