Зубровский
Шрифт:
Майор знал, что Козолупов был человеком, который привык доверять только тем фактам, в достоверности которых убедился собственными глазами. Эта черта его характера была ему по душе. Он слышал, что нескольким аналитикам Штаба пришлось расстаться со своими престижными должностями из-за того, что они основывали свои доводы на отдельных непроверенных сообщениях. Козолупов считал, что информация должна быть получена из различных источников и тщательно перепроверена.
Но Андрей, конечно, не мог знать, что сейчас для генерала наиболее важной была информация о том, что в Москве крайне недовольны просьбой генерала расширить штаты. Генерал уже сам пожалел, что поднял этот вопрос.
Зубровский пожал плечами.
– Гарантии дает только Господь Бог, – сухо сказал он.
– Товарищи, – вмешался Болховитинов, – вряд ли мы сможем установить это, сидя в кабинете.
– И все-таки? – настаивал Козолупов.
– Я отвергаю возможность дезинформации по нескольким причинам, – Андрей для убедительности понизил тембр голоса. – Во-первых, она получена из разных источников. Во-вторых, посмотрите вот это.
– Ну и что здесь такого? – генерал бросил пачку фотографий на стол.
– Смотрите внимательнее, товарищ генерал, – сухо сказал майор. Он сидел за столом напротив Болховитинова. – Это мне удалось обнаружить у убитого арабского террориста.
– Боюсь, они не представляют для нас ничего нового, – снова отмахнулся генерал. – Ну, план Сочи, олимпийский комплекс, различные объекты… Да такие картинки можно найти даже в Интернете. Любопытно, конечно, но при чем здесь мы?
Андрей взял пачку со стола и быстро вытащил одну из фотографий.
– Вы, кажется, инженер, полковник, – он повернулся к помощнику генерала, полковнику Казимиру, который сидел сбоку от генеральского стола. Полковник с круглым загорелым лицом и коротко подстриженными усиками, как успел заметить Андрей, носил на погонах два скрещенных монтажных ключа и был достаточно сообразителен, чтобы не произнести до сих пор ни слова. – Тогда вы, может быть, подскажете нам, что за конструкция запечатлена на этом снимке?
Казимир с интересом посмотрел на фотографию поверх очков, почесал мочку уха.
– Мзымтинская ГЭС, полагаю.
Козолупов резко повернулся к нему:
– Откуда ты знаешь? Они же все по типовому проекту, одинаковые.
– Я там бывал, – заметил Казимир, вглядываясь в фотографию. – Вот это – вершина Аипхо.
Козолупов полез в верхний ящик своего стола и вытащил двухдюймовую лупу. Внимательно изучил снимок, затем отложил его в сторону.
– Да, кажется, Аипхо, – нехотя согласился он. – Но зачем чеченцам фото плотины?
– Вот и я думаю – зачем? – с легкой иронией согласился Андрей.
Генерал повернулся к Казимиру.
– Проверьте, кто выпустил эти проспекты?
– Сейчас выясним, товарищ генерал, – полковник встал и вышел из комнаты.
Генерал вновь наклонился к снимку.
– Я почти поверил майору, – добавил Болховитинов.
– Ну, допустим, – генерал выпустил клуб дыма. – Допустим, что чеченцы решились на подрыв плотины. Я, конечно, не верю в это, но предположим, – Козолупов вытащил сигарету изо рта и положил ее на край хрустальной пепельницы. – Поговорим о мерах противодействия.
Его сухость и отсутствие энтузиазма насторожили майора. Станет ли генерал брать на себя ответственность? Для него это лишняя забота. Андрей знал, что за все происходящее в Сочи отвечает помимо ШтабБОЛа также ФСБ, МВД, СКП, и даже ФСО. ШтабБОЛу выгодно наблюдать за развитием ситуации со стороны, не вмешиваясь до поры до времени. Если ситуация повернется в неблагоприятную сторону – они не причем, если удастся предотвратить ее – всегда можно приписать часть заслуг себе.
– Так что вы предлагаете? – генерал повернулся к майору.
– Во-первых, – быстро ответил Андрей, – обследовать все гидроузлы на предмет обнаружения подозрительных предметов. Во-вторых – ужесточить доступ на объекты. В-третьих – проверить всех работников, особенно иностранных, установить на ГЭС пропускной режим повышенного контроля, внедрить систему видеонаблюдения и оповещения. Пока все.
Козолупов заколебался.
– Вы не представляете, сколько это поднимет шума. А сколько работы… Там одних помещений около тысячи, сотни рабочих. Проверить всех – нереально, не ставить же все на уши, – он прошелся по комнате. – Боюсь, это не по нашей части. Зря ты меня потревожил, – повернулся он к Болховитинову. – Я не вижу тут задач для себя. Сооружения гражданского назначения – это скорее по части МВД.
– Какое значение имеет ведомственная принадлежность? – резко спросил Андрей. – Главное – предотвратить взрыв. Вы же понимаете, чем это грозит?
– Вся эта чепуха о возможных терактах не стоит выеденного яйца, – уверенным голосом сказал Козолупов. – ГЭС им не по зубам. Вы даже не представляете, сколько нами принято мер. Мы что, пустое место? Зря здесь штаны просиживаем?
– Не думаю, что террористы косяком пойдут в расставленные вами сети, – возразил Андрей. – Здесь нужна тщательная и большая работа.
– Давайте, не будем заходить так далеко, – видя, что разговор уходит в эмоциональное русло, вмешался Болховитинов. – Подождем получения новых данных. Куда ты сейчас? – обратился он к Андрею.
– В гостиницу, если не возражаете…
Дверь открылась, и вошел Казимир.
– Проспекты официально выпущены Русгидро, – доложил он, обращаясь к генералу, – генподрядчиком на строительстве ГЭС.
Козолупов повернулся к Болховитинову.
– Ну вот видишь, я так и знал. Не ставить же на уши органы из-за каких-то рекламных проспектов?
Он поднялся и протянул руку майору.
– Спасибо за информацию… И не будем при каждом взрыве петарды думать о новом Буйнакске.
13
Она родилась в самое страшное время второй половины двадцатого века и в самом грозном городе на земле с соответствующим именем. Родиться на Кавказе и не быть вовлеченной в вечный конфликт между мусульманами и христианами? С раннего детства она привыкла к бесконечным похоронным процессиям, следующим за обтянутыми в зеленую ткань гробами под исступленные крики женщин, завернутых в черные одежды. Но ей повезло – братьев у нее не было, а отец, казалось, не имел никакого отношения к сопротивлению. Когда выросла, поступила в институт. Отдыхая с подругами в Сочи, она как-то на пляже встретила Магомеда. Ради Мага, как друзья называли его, она была готова на все. Они обручились, переехали в Кызыл-Юрт, на родину Мага, и короткое время были счастливы. Приняв ислам, она отдалилась от бывших друзей, беззаветно отдавшись мужу. Она была тогда молода, и эта появившаяся впоследствии морщина на лбу была еще едва различима, словно только намечалось место, где позднее залегла складка.