Зубы Дракона
Шрифт:
«Я очень хочу этого», — ответил он. — «Но есть факт, который мы должны принять во внимание. То, что ты только что мне говорила, все есть в Mein Kampf, а аргументы, которые ты использовала, являются краеугольными камнями, на которых строится нацистское движение. Гитлер также любит некоторых евреев, но он не любит большинство из них, потому что, как он говорит, они являются революционерами и не патриотами. Гитлер также вынужден убирать идеалистов и либералов, потому что они служат «ширмой» для красных. Но ты видишь, дорогая, капиталистическая система разваливается, она больше не в состоянии производить товары или кормить людей. И нужно найти другие способы, как всё это сделать. Мы хотим сделать это мирно, если это возможно. Но, безусловно, не все, кто хочет сделать это мирно, согласятся заткнуться и молчать, из-за страха дать преимущество людям
Они спорили ещё какое-то время, но из этого не вышло ничего хорошего. Они говорили об этом раньше много раз, но ничего не менялось. В течение четырех лет Ирма слушала внимательно, пока ее муж спорил со многими людьми, и если те не были коммунистами, то она почти всегда была на стороне этих людей. Это было, как будто призрак Дж. Парамоунта Барнса стоял рядом с ней и говорил ей, что думать. Его слова были: «Я тяжело трудился, и не зря. Я оставил тебе хорошее положение, и, конечно, его нельзя бросить!» В словах призрака никогда не было таких слов: «Кем бы ты была без твоих денег?» Вместо них были: «Дела не так уж и плохи, как утверждают паникёры, так или иначе, есть лучшие средства». Когда Ланни это раздражало, он спрашивал: «Какие средства?» Призрак короля коммунальных предприятий умолкал, а Ирма отвечала расплывчато, говоря о таких вещах, как время, образование и духовное просвещение.
«Не всё так просто с этим, дорогая», — сказал муж. — «Вопрос в том, что мы собираемся делать с Фредди?»
— Только ты можешь сказать мне, что определенного мы можем сделать!
— Но это не возможно, дорогая. Я должен поехать туда и попробовать всё, поискать новые факты и сделать новые выводы. Единственное, что я не могу сделать, это предоставить Фредди его судьбе. Ведь он не только мой друг, но и ученик, я учил его тому, во что он верит. Я посылал ему литературу, я показал ему, что делать, и он делал это, Так что у меня двойное обязательство.
— У тебя есть также обязательства перед своей женой и дочерью.
— Конечно, и когда они окажутся в беде, то эти обязательства станут первоочередными. Но с моей дочерью все в порядке, и, как и с моей женой. Я надеюсь, что она оценивает ситуацию так же, как и я.
— Ты хочешь, чтобы я снова поехала с тобой?
— Конечно, я хочу, но я пытаюсь быть честным, а не давить на тебя, я хочу, чтобы ты делала то, что считаешь правильным.
Ирма и так делала, что считала нужным, но не могла полностью примириться с готовностью Ланни предоставить ей это право. Каким-то образом эта готовность граничила с безразличием. «Женщина хочет быть желанной», — подумала она.
«Не глупи, дорогая», — попросил он. — «Конечно, я хочу твоей помощи. И, возможно, она сильно потребуется в некоторых случаях. Но я не могу тащить тебя против твоей воли, и с ощущением, что тебя заставляют?»
— Но меня ужасно донимает, быть в стране, где я не понимаю языка.
— Ну, почему бы тебе его не выучить? Если мы будем говорить друг с другом только на немецком, то ты будешь болтать на нем через неделю или две.
— Это то, что я делаю на английском языке, Ланни? Он поспешил обнять ее и сгладить ее взъерошенные чувства. Это был способ, каким они всегда урегулировали свои разногласия. Они по-прежнему горячо любили друг друга, и когда он не мог заставить себя думать так же, как она, то мог покрыть ее поцелуями и сказать ей, что она была для него самой дорогой в мире женщиной.
Результатом обсуждения было то, что она снова поедет с ним, но она имела право знать, что он собирается делать, прежде чем начнет это делать. «Конечно, дорогая», — ответил он. — «А как же еще я могу получить от тебя помощь?»
— Я имею в виду, что если я не одобрю, то имею право сказать тебе об этом и отказаться.
И он снова сказал: «Разве ты не всегда имела это право в нашем браке?»
Йоханнес устроился в Нью-Йорке, где он выполнял поручения для Робби, и, кстати, пытался «немного заработать», что он всегда делал. Ланни позвонил своему отцу, который приехал, и все четверо собрались в гостиничном номере Йоханнеса и долго беседовали. Они обсудили каждую сторону проблемы и согласовали коды для общения друг с другом. Они согласились с Ланни, что если Фредди был пленником правительства, то министр-Президент Пруссии знал об этом. А значит ожидать от него какой-либо помощи нельзя, разве если он не захочет получить ещё денег. Йоханнес промолвил: «Ему, несомненно, сообщили о том,
Возможно, он ожидал услышать от Ирмы: «Я бы с удовольствием заплачу за всё». Но она промолчала.
Вместо этого, Робби заметил своему сыну: «Если кто-нибудь близкий к правительству узнает, что вы там находитесь из-за Фредди, то они почти наверняка организуют за вами слежку и попытаются помешать вам и доставить неприятности тем, кто помогает вам».
«У меня есть бизнес», — ответил Ланни. — «Я серьезно подготовлю его и буду использовать его в качестве прикрытия. Я телеграфирую Золтану и выясню, захочет ли он организовать выставку Дэтаза в Берлине осенью этого года. Это даст возможность широко объявить о моем приезде и познакомиться с разными людьми, а также предупредить друзей Фредди, как и где можно встретиться со мной. Все это займет время, но это единственный способ, который я смог придумать, чтобы работать в гитлеровской Германии».
Это была многообещающая идея, и она понравилась Ирме, потому что это было респектабельно. У неё сохранились отличные воспоминания о лондонской выставке картин Марселя. Это было связано и с романтическими событиями. Поспешный брак, оставшийся секретом от друзей. Она тогда чувствовала себя восхитительно озорной, потому что никто не был уверен, поженились ли они на самом деле или нет. Нью-Йоркская выставка тоже была забавной, несмотря на панику на Уолл-стрите.
Ланни предупредил, что перед отплытием они должны найти заказчиков, что займёт некоторое время. Если он будет расплачиваться американскими долларами за немецкие художественные сокровища, то даже наиболее фанатичные нацисты не смогут ему препятствовать. Ирма до сих пор рассматривала торговлю картинами, как торговлю арахисом с ручной тележки. Но теперь эта торговля стала частью мелодрамы, как будто бы она превращалась в жену торговца арахисом! Но на самом деле она не жертвовала своим социальным престижем. Никто из богатых и даже самых требовательных лиц не сможет себе представить, что дочь Дж. Парама-унта Барнса торгует вразнос картинами за деньги. Это было из любви к les beaux arts, тонкой и достойной страсти.
Когда Ланни телеграфировал клиентам, что он и его жена собираются в Германию, и хотели бы, обсудить вкусы клиента и его пожелания, то их приглашали на чай, и часто все заканчивалось в каком-то публичном месте в Бар-Харборе, Ньюпорте, в Беркшире и так до Гудзона.
Так что, когда молодая пара села на пароход до Саутгемптона, у них был отличный предлог для пребывания в Нацилэнде. Они плыли на немецком лайнере, потому что Ирма учила язык и хотела иметь языковую практику. Они высадились в Англии, потому что их автомобиль находился там, и потому, что Ланни хотел переговорить с Риком, прежде чем сделать решительный шаг. Золтан был в Лондоне, и ответил на телеграмму Ланни согласием. Он был проницательным человеком и знал о Фредди Робине. Ему не нужно было гадать, что они задумали. Но он был сдержан и не сказал ни слова.
Бьюти вернулась в Жуан, и, конечно, молодая пара хотела увидеть малышку Фрэнсис, а также обсудить всё с Робинами и познакомить их с кодом. По дороге они остановились, чтобы увидеть Эмили и получить ее мудрые советы. В яркую лунную ночь они прибыли в Бьенвеню среди мощного аромата апельсиновых и лимонных цветов. Kennst du das Land, wo die Zitronen bluht? [158] Ирме казалось, что она не больше ничего хочет, только остаться в этом райском саду.
В течение трех дней она была в восторге от их любимой дочери, обращая внимание Ланни на каждое новое слово, которое она узнала. Ланни реагировал должным образом, и задавал себе вопрос, что их малышка думает об этих двух загадочных и божественных существах, называемых мамой и папой, которые влетали в ее жизнь через долгие промежутки времени, а затем исчезали в рёве моторов и облаках пыли. Он отметил, что ребенок был гораздо более заинтересован в новом приятеле, с которым судьба позволила ей общаться без перерыва. Маленький Фредди расцвёл, как темнобархатная роза под палящим солнцем юга Франции, куда он был предназначен много веков назад. Страхи были забыты, вместе с его отцом. У Ирмы появилась мысль: «Я должна разлучить этих двоих, прежде чем они войдут в возраст, подверженный любви!»
158
Ты знаешь земли, где лимон цветет? Иоганн Вольфганг Гете, Миньона