Зубы Дракона

Синклер Эптон Билл

Дени де Брюин был обеспокоен состоянием своей страны. Финансовое положение страны было плачевным. Расчеты на германские репарации не оправдались. Французский националист обвинял британских бизнесменов и государственных деятелей. Великобритания не является верным союзником Франции, а соперником. Великобритания использует Германию против усиления Франции. Почему американские бизнесмены помогают Германии встать на ноги, что представляет опасность для Франции? Иностранные инвесторы одолжили в Германии около пяти миллиардов долларов после войны: зачем им такие риски?

Ланни ответил: «Ну, если бы не было кредитов, то как Германия вообще заплатила бы Франции репарации?»

«Она заплатила бы, если бы…», — ответил Дени, не зная,

как закончить фразу, указав источник платежей. Ланни знал, как поймать его на слове. Люди, которые правили Францией, не учли уроков вторжения в Рур и его провала. Они по-прежнему думали, что можно производить товары силой и получать деньги с помощью штыков. Было бесполезно спорить с ними. Их преследовал страх перед Германией. И, возможно, они были правы, у Ланни уверенности не было. Конечно, в Германии также было много людей, которые верили в силу и были готовы её использовать. Ланни встречал таких.

Дени хотел бы знать, как отразится крах на Уолл-стрите на французских делах. Сезон начинается, а народа здесь нет. Появятся ли туристы этим летом? Актуальный вопрос для владельца парка такси! Ланни сказал, что боится, что Парижу придется сделать тоже, что и Нью-Йорку — затянуть потуже пояс. Когда Дени спросил, что Робби думает о перспективах, Ланни сообщил об оптимизме отца. Дени остался доволен, т. к. доверял суждению Робби больше, чем суждению Ланни.

Шато де Брюин не было большой достопримечательностью, как Балэнкур или «Буковый лес». Это был просто загородный дом из красного камня. Его название было данью его возрасту и уважением сельской местности к старинной семье. Он был время от времени одним из пристанищ Ланни в течение шести лет. Его знали слуги, старый пес знал его, он чувствовал, что даже фруктовые деревья узнали его. Дени-сын нашёл себе жену из правильной семьи, и она была здесь, изучая обязанности хозяйки поместья. У них был мальчик, так что два молодых отца могли шутить о возможном будущем союзе семей. Шарло, младший брат, учился на инженера, а это означало, что он может путешествовать по всему земному шару. Кстати, он интересовался политикой и принадлежал к одной из групп агрессивных французских патриотов. Ланни не стал говорить о своих собственных идеях. Ибо у него было право быть любовником жены Дени, но не было прав развращать его сыновей. Все, на что он мог надеяться, это умерить их горячность, говоря о терпимости и открытости.

Двое молодых людей, одному было двадцать четыре года, а другой на год моложе, смотрели на Ланни, как на необычно мудрого и гениального человека. Они знали о его браке, и думали, что это коронация. К этому мнению присоединилась бы их мать, потому что у неё было бескомпромиссное уважение француженки к собственности. Французы, наряду с большинством других европейцев, любили говорить, что американцы поклоняются доллару. Замечание, которое Золтан Кертежи прокомментировал содержательной фразой: «Американцы поклоняются доллару, а французы поклоняются су» [12] .

12

самая мелкая французская монета до эпохи ЕС

ГЛАВА ПЯТАЯ…из бездны

I

Дружба восхитительное чувство, если вы приняли правильное решение при выборе верных друзей. Эрик Вивиан Помрой-Нилсон доказал, что в течение многих лет был наиболее преданным другом Ланни. Без сомнения, без поддержки Рика молодой человек не сумел бы придерживаться неортодоксальных идей. Сын баронета наблюдал за всем, что происходило в мире, анализировал различные тенденции и излагал свое представление о них в газетных статьях, вырезки из которых Ланни отправлял лицам, с которыми дискутировал. Он, конечно, никого не переубедил, но статьи поддерживали его убеждения.

Рик

был всего года на полтора старше, но у Ланни вошло в привычку считаться с его мнением, что радовало жену Рика и совсем не вызывало недовольства Рика. Всякий раз, когда англичанин заканчивал очередную пьесу, Ланни был уверен, что она должна стать долгожданным «хитом». Когда этого не происходило, всегда находилась причина — упорство Рика в решении социальных проблем, которые были непопулярными с точки зрения с тех, кто купил лучшие места в театрах. Молодому драматургу повезло с родителями, которые верили в него и предоставили ему и его семье кров. На время, когда он писал правду, какой она виделась ему.

Почти тринадцать лет прошло с тех пор, когда очень молодой английский летчик разбился в бою и был найден с раной во лбу и переломом колена, осложнённым сильным заражением. С течением времени он научился жить со своей хромотой. Он мог входить в воду для купания со специального устройства, которое сделал Лан-ни для него в Бьенвеню. А теперь плотник яхты Бесси Бэдд прикрепил болтами две ручки у входа на трап яхты, так что человек с хорошими крепкими руками мог поднять себя из воды без чьей-либо помощи. Рик отстегивал с ноги стальную шину, соскальзывал в воду и наслаждался так, как будто у человечества никогда не было проклятия мировой войны.

II

Нина была, как всегда, любезной и привлекательной, а маленький Альфи, получивший своё имя в честь деда баронета, больше на него не походил, т. к. безмерно вырос длинноногим для своих тринадцати лет. У него были темные волосы и глаза, как у отца, и он был, как можно было бы ожидать, не по годам развитым. Он знал немного обо всех политических движениях, а также о художественных направлениях, и использовал их жаргон так, что было трудно удержаться от улыбки. У него были тонкие и нежные черты и серьезное выражение лица, что делало его предопределено жертвой Марселины Дэтаз, маленькой кокетки и дерзкой девчонки. Марсе-лина не имела представления о политике, но она владела некоторыми видами искусств, в том числе кокетством. Наполовину француженка и наполовину американка, она также была воспитана среди пожилых людей, но другого сорта. От бывшей баронессы де ля Туретт, наследницы скобяного короля из Цинциннати, она узнала трюк говорить ужасные вещи с торжественной миной на лице, а затем врываться смехом, приводя в замешательство рассудительного на вид юношу. Видимо, Альфи никогда не узнает об этом.

Семьи запланировали встречу для этих двух по телеграфу, как только появилась возможность. Родители в свободной и непринужденной современной манере отпускали шутки о них, и дети последовали их примеру. «Я никогда не выйду за тебя замуж, если ты не научишься лучше танцевать», — то заявит Марселина. В ответ раздраженный Альфи: «Вы не должны выходить за меня замуж, если вы этого не хотите». Он никогда не будет иметь ни малейшего представления, что произойдёт дальше. Один раз его чувства больно заденут, а в следующий раз ему покажется, что к нему благосклонны. Но всегда его будут дразнить, и Альфи будет похож на человека, преследуемого обманчивой надеждой.

В доме Марселины всегда были танцы, по крайней мере, с тех пор, как она выучилась ходить. Так называемые «светские» танцы, танцы Далькроза, танцы Айседоры Дункан, провансальские крестьянские танцы, английские и американские кантри танцы, любые танцы, которые может воспринять ребенок. Какая-то музыка звучала большую часть времени, а фонограф или радио можно было включить по желанию. На яхте, как только ее уроки были закончены, она прибегала туда, где занимались Ганси и Бесс. И как только улавливала ритм, её ноги начинали сами двигаться, и она танцевала по всему салону. Она протягивала руки к Ланни, и они начинали импровизировать. Они научились читать сигналы друг друга, и еще раз, как в старые времена Далькроза, можно было наблюдать, как музыка становится видимой.