Зудемон
Шрифт:
Галина Ивановна, его соседка, известная своими вечными претензиями, вновь затеяла скандал.
– Да сколько можно! Опять весь холодильник забила! – кричала она, и её голос звенел от возмущения. – Я сколько раз говорила: у каждого своё место!
Соседка, женщина с суровым лицом, не привыкшая к уступкам, рванула в ответ:
– Да что ты лезешь постоянно? Что тебе не нравится? Своё поставила, вот и молчи! Или хочешь, чтобы я тебе ещё и на полке место уступила?
Галина Ивановна, не желавшая отступать,
– Ах ты, стерва! – соседка в ответ бросилась на неё, ударив по лицу.
Крики и шум быстро заполнили весь коридор. Жильцы, которые и так жили на грани нервного срыва из-за постоянных бытовых неурядиц, начали выходить из своих комнат, привлечённые шумом.
Валера, стоя у двери, видел, как атмосфера мгновенно накалилась. Грязные и выцветшие стены, обшарпанный пол и полки, на которых хранились предметы первой необходимости – всё это добавляло чувство безысходности. Жильцы, словно звери, запертые в клетке, начали выкрикивать обвинения, участвуя в ссоре, которая превращалась в нечто большее, чем просто конфликт из-за холодильника.
– Хватит, вызывайте милицию! – крикнул кто-то из соседей, едва сдерживаясь от того, чтобы самому не вмешаться в драку.
Валера наблюдал за всем этим со стороны, понимая, что эта сцена – лишь верхушка айсберга той жизни, в которой они все оказались. Мелочные ссоры, пьянство, грязь, бедность – это был их повседневный мир. Капуста на полу, стеклянные осколки, сдавленные крики женщин – всё это резало слух и зрение, как оживший кошмар.
Когда милиция наконец прибыла, офицеры молча разняли дерущихся, занеся их имена в журнал, который вряд ли кто-то будет потом проверять. Галина Ивановна, злобно зыркая на всех, схватилась за сердце, но её врагиня, видя это, только усмехнулась.
– Тебе бы поваляться в холодном коридоре, может, успокоишься, – прошипела она.
Милиционеры не спешили уводить ни одну из сторон. Для них это был всего лишь очередной вызов, обычная картина коммунальной жизни, где каждый день – как на войне.
Валера, видя, как конфликт рассасывается, почувствовал что-то похожее на облегчение. Он вернулся в свою комнату, тихо закрыл за собой дверь и снова оказался в затхлом пространстве, где каждое движение отражалось в тусклом свете единственной лампочки. Мысли вернулись к завтрашнему дню, к тому, как достать деньги на подарок сыну. Он знал одно: в этом мире нужно быть готовым ко всему, и завтра ему предстоит сделать важный шаг.
Холодный воздух сразу окутал его, несмотря на попытки старого радиатора согреть это пространство. Ощущение сырости и затхлости было здесь постоянным спутником, а обои на стенах, некогда светло-зелёные, теперь облупились и висели рваными полосами.
Комната была обставлена самым необходимым: старый диван, который когда-то, в другой жизни, был куплен для их с женой квартиры; небольшой стол, на котором валялись газеты и забытые письма, ещё от тех времен, когда он работал на заводе. Угол комнаты занимал старый шкаф, набитый одеждой и вещами, многие из которых Валера давно уже не носил.
На стене висела
В углу стоял маленький телевизор «Рубин», на котором когда-то они с сыном смотрели любимые передачи. Но теперь экран давно не включался, покрытый слоем пыли, и сам телевизор казался олицетворением всего, что он потерял.
Эта комната, полученная после развода через заводской профсоюз, была для него не просто жилищем, а напоминанием о том, что когда-то у него была нормальная жизнь. Воспоминания всплывали, едва он закрывал за собой дверь – о том, как раньше возвращался домой, где его ждали жена и сын, как вечером они собирались за ужином, обсуждая планы на будущее. Теперь же все это осталось в прошлом, и его новая жизнь в этой комнате была лишь тенью того, что когда-то у него было.
Он опустился на диван, чувствуя, как воспоминания давят на него. Он посмотрел на старый шкаф, который казался ему таким же устаревшим и ненужным, как и его собственная жизнь. Вещи, которые когда-то имели значение, теперь были всего лишь напоминанием о том, что всё хорошее уже давно прошло.
Но вдруг в тишине комнаты, где даже шорохи казались слишком громкими, Валера начал чувствовать, как его мысли начали уносить его в другую реальность. Казалось, что кто-то или что-то нашёптывало ему образы и картины, слишком яркие, чтобы быть случайными.
Он представил себя в кожаной куртке, с сигаретой в зубах, проходящим по темному переулку. Вокруг него люди, склоняющие головы в знак уважения. Бандиты, вдруг начинают выказывать ему почтение, чуть ли не кланяясь перед ним. Авторитеты, протягивают руку, дружески похлопывают по плечу, называя его «своим человеком».
Валера видел, как деньги текут рекой. Он обставляет новый дом, просторный, уютный, с большими окнами и ухоженным садом. А может, и не дом… Мечта начинает играть новыми красками – он не просто купит дом, он возьмёт его силой, как полагается человеку, который живёт по законам этого нового мира. Перед его мысленным взором мелькают лица людей, испуганные и подавленные, уступающие ему своё имущество без малейшего сопротивления.
Чем больше он погружался в эти мысли, тем реальнее они казались. Тёплое чувство, словно огонь, разгоралось внутри него, заставляя забыть обо всём, что было раньше. Мечты превращались в планы, а планы – в уверенность, что он сможет достичь всего этого.
Но внезапно всё оборвалось, словно невидимая рука выключила свет в его мыслях. Тоска и холод, окружающие его в реальности, вновь накрыли с головой. Он огляделся вокруг – та же старая комната, тот же затхлый запах, облупленные обои и пустота. Всё это было как щелчок, возвращающий его в действительность, жестокую и беспощадную.
Он попытался удержать ускользающие мечтания, но они исчезли так же быстро, как и появились. На смену им пришло тяжёлое осознание того, где он находится, и как далеко его нынешняя жизнь от тех ярких картин, которые только что заполняли его сознание. Валера снова почувствовал, как что-то холодное и зловещее сжимает его изнутри, напоминая, что в этом мире ничего не даётся просто так.