Званый ужин
Шрифт:
— Как лопнувший шарик, — сказала Клэрри. На нее по-прежнему не обращали внимания.
Тильда подала знак Полин следовать за ней и со стопкой тарелок в руках направилась к выходу. Дверь за ними захлопнулась, обдав Клэрри холодом.
— Я… Я… хочу, чтобы ты знал… — Кость с трудом выговаривала слова.
— Да, дорогая? — опасливо отозвался Пластилин.
— Хочу… чтобы знал… — повторила Кость. Она вдруг побледнела и покрылась испариной. — Боже… о боже.
Под удивленным взглядом Клэрри она вскочила и бросилась
— Господи… — нарушил недолгую паузу Алекс. — Надеюсь, она найдет ванную…
— Простите. — Мрачный Пластилин тоже поднялся на ноги. — Пожалуй, мне лучше побыть с ней.
Уже у двери он обернулся, вытер лоб большим носовым платком.
— Еще раз прошу прощения за это… эту некрасивую сцену. — Пластилин уставился в пол, не в силах встретиться взглядом с Алексом. — Видите ли… она неважно переносит алкоголь. — Он сунул платок в карман и вздохнул. — Такое уже случалось… но довольно давно.
Он хотел что-то добавить, передумал, пожал плечами и вышел, плотно притянув за собой дверь. Медленные, тяжелые шаги сотрясли лестницу.
— Медведь, — шепнула Клэрри. — Старый, печальный медведь.
— Клэрри, милочка, ты уж больно строга. — И Круэлла прижала палец к губам, будто обращаясь к трехлетнему несмышленышу.
— Совсем как ребенок, верно?
Тильда от неожиданности вздрогнула, глянула на Полин и вернулась на кухню. До сих пор она топталась в коридоре, прислушиваясь к звукам наверху, пытаясь поймать отголоски перебранки Тэкстонов или даже рвоты… всё лучше этой мертвой тишины.
Полин сидела на табурете у кухонного стола, поигрывая незажженной сигаретой.
— Что? — рассеянно переспросила Тильда и опустилась на стул напротив. Она машинально крутила на пальце обручальное кольцо.
— Рвота и все такое. А еще говорят, с годами это проходит.
— Только если миновать каждый этап в жизни. А некоторые их перепрыгивают, — пробормотала Тильда скорее для себя, чем для Полин.
— А?
— Я хотела сказать — скорее всего, юность прошла мимо миссис Тэкстон. Вряд ли Кристина когда-нибудь напивалась, как все мы, до рвоты.
— Это почему?
Полин полезла в карман — должно быть, за зажигалкой.
— Откуда мне знать. Думаю, из-за религиозного воспитания. Во всяком случае, мне кажется, что Кристина Тэкстон однажды вечером заснула ребенком, а проснулась взрослой. Ни отрочества в промежутке, ни юности — а значит, никаких безумств, никакой несчастной любви, никаких вечеринок с пьянством и утренним похмельем.
— Какая жалость. — Полин выудила из кармана зажигалку.
— Думаю, время от времени ей хочется пережить упущенное, но поезд ушел, и в результате она просто-напросто выставляет себя на посмешище… Э-э! В доме не курить! С сигаретой в сад, Полин.
— Следом за вами? — Полин со щелчком погасила язычок пламени и недовольно уронила зажигалку на стол.
— Понятия не имею, о чем ты, — отрезала Тильда.
— Неужели? Ну а я не собираюсь морозить себе задницу. Обойдусь и без сигареты.
— Тем лучше для меня.
Обе умолкли, сверля друг друга взглядами.
Клэрри искренне хотелось помочь. У Алекса такой вид, будто он вот-вот заплачет, а Тильда, вполне возможно, уже тайком всплакнула на кухне. Клэрри давно догадалась, что званый ужин задумывался исключительно ради Пластилина. Каждый кусочек, проглоченный остальными гостями, был жертвоприношением в честь Пластилина. Ради него произносились за столом слова, ради него двигались челюсти, ради него урчали желудки. Ради него Тильда часами моталась по магазинам, набивая сумки продуктами; ради него потела над кастрюлями и сковородками. И даже крохотная мушка, позволив заморозить себя в ледяном кубике, внесла свой личный вклад в этот прием. А через час-другой каждый из едоков наведается в туалет — тоже в честь Пластилина. Ну и в честь Алекса, конечно.
Ясно и то, что прием с треском провалился, причем из-за самих Тэкстонов. Сначала телефонный звонок нарушил мирный ход ужина и стал сигналом к боевым действиям, а потом поднял злобную голову зеленый змий, окончательно добив вечер. И что теперь делать? И можно ли что-то сделать, чтобы хоть уменьшить ущерб? Клэрри обвела взглядом стол — на лицах читался тот же вопрос. Здесь каждый надеялся, что Тэкстоны наконец вернутся из ванной, им вызовут такси и Пластилин уведет жену, бормоча под нос что-нибудь малоубедительное о ее нездоровье. И все примут извинения на веру, корректно позабыв об унизительной причине «нездоровья».
— И что дальше? Что будем делать? — громко спросил Глянец.
— Подождем, пока эта… леди выблюет все без остатка и спустится к нам. — Круэлла определенно теряла терпение.
— Как это все мерзко, — пробормотала Сетка, роняя очередной катышек в пламя свечи.
— М-да… Могло быть и хуже, — не слишком убедительно сказал Вояка.
— Правда? — Алекс сорвался на крик. — Может, поделишься, каким это образом могло быть еще хуже?
Вояка пожал плечами:
— Я всего лишь хотел подбодрить. Оптимизма добавить и все такое.
«Хуже». Это слово Клэрри знала. «Хуже» — слово с длинной историей и еще более длинным будущим. Слово из тайного языка, которое мало кто отваживался произносить. «Хуже» — слово значительное, из тех, что Клэрри распознавала за милю. В ее словаре тоже было несколько таких слов, способных творить и разрушать миры.
— Знаете, когда-нибудь мы будем вспоминать этот вечер со смехом, — пообещал Глянец.