Зверь на престоле, или правда о царстве Петра Великого
Шрифт:
Но вот кем, как теперь выясняется, являлся Радищев — правозащитник XVII в. — предшественник наших Ковалевых-Сахаровых:
«…«просветитель невежественной православной Руси», Радищев, будучи в Германии сблизился с масонскими кругами и по возвращении в Россию в течение пяти лет открыто состоял членом масонской ложи. Радищев не скрывая декларировал свою убежденность в том, что монархия и вера в Бога есть зло» [130, с. 220–221].
Так что предвзятость автора налицо. Хотя и можно предположить, что в послепетровскую эпоху пусть не до такой степени, как расписывает Радищев, но жилось русскому крестьянину, подчистую ограбленному Петром с «птенчиками», не больно-то и здорово.
Но где «птенцы» душегубца Петра отсчитывали по полполтинника в год на прокорм умерщвляемой ими русской души, сотню лет спустя, уже практически при полном пансионе, всего за пару месяцев русский человек имел возможность в период созревания хлебов приработать для своего хозяйства три-пять коров. А потому и столь стремительно поднималась с колен наша страна. И все это в эпоху русского императора, столь люто ненавидимого революционерами. Именно в его царствование было в основе своей закончено исправление начатой Петром авантюры, стоившей стольких миллионов русских жизней. А в безопасность судоходства лишь придуманной, но отнюдь нисколько не продуманной Петром артерии, начиная с царствования Александра I и заканчивая Николаем I, в течение двадцати трех лет было вбухано 48 586 261 руб [32, с. 208].
На такую сумму можно было приобрести 9 500 000 коров! Что и подняло бы благосостояние нашего народа куда как на еще большую величину!
Однако же эти деньги были лишь добавлены в уже вложенные, а точнее выброшенные на все эти бездарные петровские прожекты, что и подточило, безусловно, развитие мощи нашего государства на никем никогда не подсчитываемую величину!
Но лишь вложенная в доразвитие уже сотню лет все никак нескончаемого долгостроя сумма выглядит достаточно астрономически. И тот крепостной крестьянин, который и «Наплюена» со своей земли согнал, и импортномыслящую жирующую на своем хребте прослойку бездельников обезпечил Карловыми Варами — именно он и выплатил от своего «избытка» сумму, столь теперь кажущуюся нереальной своей огромностью! И при всем при том — сам вовсе не облез!
Работники же летней навигации, в подавляющем своем числе, были крепостными. Но где Петр пару месяцев лишь поддерживал временную работоспособность свеженабранных, но уже обреченных в недалеком будущем на голодную смерть своих дармовых работников, там, спустя век, русский человек, помимо существования на всем готовом, зарабатывал за каких-то пару месяцев по пять коров!
С каждой коровы при разделке получается лишь чистого мяса 300 кг. Цена мяса сейчас — 7 $ за кг. 7 $x300 кгx5 кор. = 10 500 $! Но в дело идут еще и кости, и шкура, и копыта, и внутренности, и т. д. То есть между посадкой и уборкой хлебов русский крепостной крестьянин при Николае «Палкине» имел возможность приработать, по нашим расценкам порядка 12 000 долларов США! То есть каждый летний сезон наш этот «бурлак»-батрак, а точнее — погонщик скота, прирабатывал к своему хозяйству по «иномарке»!
Вот тебе и крепостной.
А кто же тогда мы-то сейчас?..
Но русский крестьянин получил бы и еще куда как большие суммы за свою работу, если бы не пришлось на стройки века, некогда начатые Петром, добавлять еще 9,5 миллионов коров из собственного кармана.
Но это были поденщики — самая неквалифицированная рабочая сила. Да и время работы их было строго ограничено: между посевом и уборкой зерновых.
А вот сколько денег за навигацию в той клятой большевиками царской России получали опытные квалифицированные моряки. На Белом озере, например:
«Местные мещане (горожане) ходили в лоцманах и шкиперах («шкипарях» как говорили тогда в Белозерске), зарабатывая при этом за навигацию соответственно около 300 и 100–150 рублей ассигнациями» [157, с. 88].
Так что лоцман или капитан за навигацию могли этих иномарок к своему хозяйству приторочить так и вообще — с десяток!
А вот каковы вехи выкачивания крови из нашей страны реформацией нашего государства:
«В 1828 году по всей системе… в движении: судов 8841, плотов 1378; товаров привезено на 103 534 803 руб. Суда, прибывшие в С.-Петербург, уже не возвращаются к местам своего отправления…, а обыкновенно покупаются лесными торговцами и городскими обывателями на сломку. Это весьма много истребляет строевого леса» [32, с. 210].
Отборного, заметим, высочайшего качества корабельного строевого леса, который теперь пустят на дрова…
И этот «преобразователь» за украденный на дрова в лютую стужу замерзающими русскими людьми сучок, что рос в его лесу, приговаривал к смертной казни через повешение! Потому и утыкал частоколом виселиц отгораживаемую им под концлагерь территорию! Сам же при всем при этом изобрел целую систему, по которой каждый год предавались огню десяток тысяч новых прекраснейших кораблей, на славу добротно сработанных русскими судостроителями из отборнейшего русского леса!
Это просто какая-то мистическая жертва его богу, столь люто ненавидящему наш русский лес!
И никакой даже самый мудрый в нашей стране правитель эту им изобретенную систему переиначить уже не смог бы, потому что для полного исправления Петра этого самого столь чудовищного «творенья» потребовалось бы им возведенный искусственный город-кровосос просто-напросто упразднить…
Резонен вопрос. А каким же это тогда образом у нас еще до Петра шло сообщение с Западом?
Ответ на поверхности:
«…Вышневолоцкая система необходима только для провоза наших продуктов из внутренних губерний к границе; для обратного же пути существуют сообщения кратчайшие и более приспособленные к цели, каковы Мариинская и Тихвинская…» [32, с. 210].
То есть путь наш древний «из варяг в греки» работал исключительно на ввоз дешевого сырья с благодатного Запада — в нашу страну, а уж никак не на его, из нашей малоурожайной с рискованным земледелиемстраны, вывоз! А потому лишь нам и выгодна была эта торговля, но никак не шведам, якобы оседлавшим наши торговые пути. Тут все выглядело достаточно просто: мы могли купить у них что-нибудь нам наиболее необходимое, что составляет главный предмет их экспорта, у которого себестоимость, ввиду природных условий, ниже нашей. Но могли и не купить. Им же самим, при наличии исключительно в нашу сторону идущего торгового пути, упорное держание в своих руках не только гнилых болот Невы, но даже распрекрасных портов Ревеля и Риги никаких выгод не сулило!
Экспорт же наш шел через Архангельск, где тяжелогруженые суда абсолютно без каких-либо усилий по весне свободно шли вниз по Сухоне и Северной Двине. А потому доставка груза в Архангельск даже из Москвы обходилась втрое дешевле, нежели в Петербург.
То есть не для торговли Петром этот искусственный монстр-кровосос был вживлен в тело России, а исключительно для ее последующего разграбления. Таков конечный смысл всех его нововведений. Этот паук, выросший при эпохах «великих» до колоссальных размеров, втягивал в себя все наши богатства, которые весьма благополучно прокучивали в этом же самом городе-монстре получившие полную власть над страной иноязычные, иноверные, чуждые всему русскому инородцы и полуинородцы, составлявшие административно-командный центр созданного Петром спрута.